Не могу понять, чего больше отразилось во взгляде герцога — злости или откровенного недоверия. Обошел все так же пылающую Оливию, подошел к столику, вновь взял книгу. Открыл наугад, примерно на середине, вчитался…
— Ньор патокер эсваи, Оливия? — вопрос не мне.
Но… так уж вышло, что, ведая о моих познаниях в ассаре, герцог использовал северное наречие королевства, и его «Действительность уточнения постельных сцен, Оливия?» я фактически сразу перевела. Вероятно, мой перевод был груб и, наверное, не «уточнение», а подробности, но не суть — фразу я поняла преотлично.
— Нал даскеве, — ответила камеристка.
Причем ни одна камеристка не могла происходить из мертвой ныне области — это язык магов. А сказала она «Без горизонта увлечение», что, скорее всего, звучало бы вернее «Безгранично увлекательно». Все же северное наречие изобилует идиомами и двусмысленными значениями.
— Даскеве?! — взревел лорд оттон Грэйд.
Я не выдержала и напомнила:
— Лорд Грэйд, несколько невежливо вести разговор в присутствии тех, но не понимает ни слова. — Удивительная вещь — мне начинает нравиться откровенная ложь. — Либо соизвольте вернуться к понятному всем языку, либо вспомните о приличиях, хотя бы некоторых, и удалитесь продолжать обсуждение неведомого куда-либо в иное место, нежели моя гостиная.
Герцог хмуро взглянул на меня, затем совершил неожиданное — раскрыл книгу на самой последней странице.
— Леди Альвион Эррат.
Да, к сожалению, эта библиотека принадлежала не господину Иреку, а жаль. Прочти оттон Грэйд его имя, было бы куда забавнее. Впрочем, герцогу забавно не было. Закрыв книгу, он мрачно и пристально посмотрел на меня и констатировал:
— Вы мне солгали.
От его тона вздрогнула Оливия, но меня уже испугали до такой степени, что страх стал чем-то привычным и незаметным.
— Запрет на ложь в перечне правил моего поведения в вашем замке не указывался, — гордо напомнила я.
Наверное, я продолжала улыбаться, потому как лицо его светлости каменело. Всего несколько секунд, после чего он произнес:
— Леди Уоторби, не хотелось бы думать, что сказанное мной не было в полной мере услышано вами.
Опустила глаза и промолчала. Мне хотелось бы высказаться, но, во-первых, я, как выяснилось, обладаю слишком живой мимикой, а во-вторых, не в присутствии посторонних дам.
— Леди Уоторби! — к полумерам последний представитель династии Грэйд, видимо, был неравнодушен.
В смысле считал неприемлемыми. Я же считала неприемлемым повышение голоса в разговоре с леди.
— Запрет на ложь в перечне правил моего поведения в вашем замке не указывался, — повторила я.
Произнесла это достаточно тихо, но, к сожалению, недостаточно уверенно. Слишком сильно боялась герцога, действительно боялась. Страшно осознавать, что этот человек может сотворить со мной все, что угодно, причем совершенно безнаказанно.
— Леди Уоторби, — ледяной голос, — соизвольте смотреть на меня, когда я с вами разговариваю.
Резко выдохнув и не поднимая головы, я произнесла:
— Лорд оттон Грэйд, будьте любезны не повышать голос, когда вы со мной разговариваете.
Хорошо, что моя голова была опущена — есть надежда, что никто не заметил зажмуренных от страха глаз. Впрочем, это продолжалось всего секунду, а затем я вскинула подбородок и уверенно взглянула на герцога. И только сейчас осознала, что в момент, пока я справлялась с эмоциями, Оливия нас покинула, более того, именно сейчас она закрывала двери, игнорируя возмущенный взгляд госпожи Тортон.
Когда дверь закрылась, в гостиной выделенных мне покоев остались я, лорд оттон Грэйд… и книга. Хотелось бы хоть что-то сказать, но страх практически парализовал.
— Ариэлла, — герцог произнес мое имя не громко, но прозвучало это жутко, — еще раз, и более конкретно, раз уж первые наши беседы не произвели на вас должного впечатления. Я действительно был крайне зол, увидев малолетнюю монашку в качестве привезенной невесты. Зол и разочарован. Но вы сумели заставить присмотреться к вам и обратить внимание на ваши несомненные достоинства. И я оценил — вас, ваш ум и возможности, предоставляемые мне вашей юностью. И в данный момент я отдаю себе отчет в том, что судьба подарила мне шанс воспитать будущую леди оттон Грэйд так, как это требуется мне. И ваше воспитание, Ариэлла, будет достаточно жестким, но, учтите, я могу сделать его жестоким. Результат будет все равно один — тот, что требуется мне. А вот избрать путь, по которому вы придете к этому результату, можете сами, Ариэлла. Но поверьте — жесткость и жестокость абсолютно разные определения.
Сердце болезненно сжалось, вопрос вырвался сам:
— Значит, наша весьма содержательная беседа за завтраком являлась элементом воспитания?
Смотреть я продолжала исключительно в пол.
— Мне было любопытно, насколько хорошо вы владеете собой.
Подняла голову, взглянула на лорда Грэйда и сделала выпад в сторону его выдержки:
— Да, теперь я понимаю, почему гибли ваши невесты. Полагаю, они сочли самоубийство наиболее милосердным выходом из ситуации.
В темных глазах герцога промелькнуло что-то странное, а улыбка почему-то стала шире.
— Вы ошибаетесь, Ариэлла, — его голос на этот раз прозвучал неожиданно мягко, — к тому же вы единственная, чьим воспитанием я займусь лично.
— Мне… повезло, — с трудом произнесла я.
И пройдя к окну, замерла, вглядываясь в горизонт.
— О, понимаю, тонкая ирония, — с нескрываемой издевкой произнес лорд Грэйд.
— Что вы? — не оборачиваясь, изумилась я. — Исключительно грубый сарказм!
Меня трясло от ярости, но леди не должны проявлять гнев. И я сконцентрировалась на созерцании морских просторов. Лорд оттон Грэйд некоторое время постоял за моей спиной, затем на моей шее был вновь застегнут кулон с бриллиантом, а после я услышала звук его удаляющихся шагов, скрип открывшейся двери, слова женщин «ваша светлость».
Через минуту портниха, ее помощница, госпожа Тортон и Оливия вошли в гостиную. Оливия попыталась что-то сказать, но промолчала. Госпожа Тортон также не подошла, и вскоре они все вчетвером защебетали, обсуждая наряды, столичную моду, ткани… Я продолжала стоять, вглядываясь в горизонт, и лишь когда ворот платья промок, поняла очевидное — все это время я беззвучно плакала… даже не заметив.
— Леди Уоторби, — осторожно позвала меня госпожа Тортон, — госпожа Имис — лучшая портниха на побережье, ей необходимо снять мерки, и…
— Я понимаю, — мой голос звучал ровно. — Госпожа Тортон, могу я узнать, как часто из крепости отправляются письма?
— Ежедневно, — некоторая тревога проскользнула в ее ответе, — но вам лучше обратиться с данным вопросом к герцогу, вся корреспонденция проверяется подотчетными ему людьми. Лишь после запечатывается и рассылается адресатам, и если вы желаете отправить личное послание, лучше герцог… так письмо не подвергнется проверке.
