— Янир передал вам мою просьбу покинуть палубу? — ледяным тоном вопросил герцог.
Все же видеть полуобнаженного мужчину оказалось выше моих сил, и, опустив взгляд, я прошептала:
— Да.
Мне показалось, что герцог издал какое-то утробное рычание, так как раздавшийся звук был пугающим, но, возможно, просто показалось.
— Верх безрассудства, леди оттон Грэйд! — ледяным, полным с трудом сдерживаемой ярости тоном произнес его светлость.
У меня в душе все похолодело.
— Встать! — приказ прозвучал резко, грубо.
Леди не реагируют на грубость — я осталась сидеть.
— Я приказал встать! — меня до ужаса пугал его голос.
Даже не пошевелилась.
В следующее мгновение подошедший герцог схватив за запястье, рванул на себя. Грохот упавшего стула был едва ли громче биения моего испуганного сердца. Я дрожала. Внутренне и всем телом. Дрожала, когда ладони его светлости скользнули по рукам вверх, сжали плечи, скользнули на шею… еще выше. И обхватив мое лицо, герцог заставил взглянуть в его глаза.
Вероятно, я никогда не забуду этот момент — миг, когда я увидела его полный ярости взгляд. Казалось, глаза лорда Грэйда стали больше, темнее, ужасающее. Я была напугана настолько, что боялась сделать вдох, и, словно загнанный зверек, замерла в его руках, взирая на его светлость широко распахнутыми от ужаса глазами.
Секунда, вторая, третья…
Протяжный стон герцога, полный какой-то невыразимой внутренней боли…
И резко склонившись надо мной, лорд оттон Грэйд неожиданно поцеловал. Нежно, осторожно, едва касаясь губами. Я испуганно вскрикнула, герцог замер, не разрывая прикосновения. Я ощущала, как дрожат его руки, насколько напряжено тело, чувствовала запах, впервые запах мужчины, не прикрытый ароматом парфюма, обнаженный отсутствием одежды.
Герцог открыл глаза, отстранился, пристально глядя на меня. Затем молча ушел в умывальню, без шанса закрыть дверь — выломанная, она все так же стояла у стены.
Борясь с дрожью в руках, я вернулась за стол, села, взяла лист бумаги и начала писать письмо, стараясь не видеть, как склоненный над умывальником лорд оттон Грэйд омывает лицо, шею, плечи, руки… Меня трясло после пережитого, после случившегося, после всего…
Начала я с вежливого:
«Приветствую вас, уважаемый высочайшей милостью управляющий поместьем рода Грэйд Торий Аннельский. Благополучно ли ваше здоровье, здоровы ли члены вашей семьи?»
В умывательной герцог, уперевшись руками в раковину, стоял, опустив голову и тяжело дыша. Мышцы на его спине вздулись от напряжения… Меня очень пугал вид его силы. Это было сродни той стихии, что сегодня едва не погубила армаду.
— Ариэлла, вам известно, почему из морских глубин взмывают летающие рыбы? — задал неожиданный вопрос лорд оттон Грэйд, все так же не меняя позы и даже не оборачиваясь.
— Нет, — тихо ответила я.
Тихий злой смех стал реакцией на мой ответ. В следующее мгновение смех превратился в хохот, оборвавшийся столь резко, что единственным моим желанием стало бежать прочь из каюты. Но герцог вновь вернулся к водным процедурам, а я… я к посланию для управляющего.
«Волею вашего благодетеля лорда оттон Грэйда, отныне я, леди Ариэлла оттон Грэйд, буду вести все хозяйственные дела его светлости и, приступая к своим обязанностям, хочу поблагодарить вас за прекрасно проведенную работу, подробный отчет и рвение вкупе со старанием, кои вы столь усердно прилагаете к исполнению возложенных на вас задач».
Лорд Грэйд вышел из купальни, отшвырнул полотенце, повернулся к двери. Некоторое время смотрел на нее, затем приступил к починке. Удивленная его действиями, я осторожно задала вопрос:
— Лорд оттон Грэйд, разве на флагманском корабле нет плотника?
Усмехнувшись, герцог задал встречный вопрос:
— Скажите, Ари, по-вашему, какие мысли посетят мастера, ремонтирующего данную дверь?
Мне было неведомо, о чем думает мастер в момент работы с деревом, однако я сочла благоразумным, поинтересоваться:
— Вас это беспокоит?
Не ответив мне, его светлость установил дверь на прежнее место, ударом кулака вбил петли в деревянную притолоку, после простер ладонь над гвоздями. Железо, покраснев, оплавилось, вмуровывая элементы механизма. Затем лорд открыл дверь, вновь закрыл — закрывалась она со скрипом и криво. Мне подумалось, что аристократам не суждено быть плотниками, воинами — да, но не плотниками.
Оставив дверь как есть, его светлость достал из шкафа новую рубашку, надел и, застегиваясь, вышел. Вернулся вскоре со вторым стулом и устроился за столом напротив меня. Мы оба погрузились в корреспонденцию.
«По мере изучения присланного вами отчета, — писала я, — у меня возникло несколько вопросов, касающихся упомянутых в послании расходов».
Написав данную строку, я взяла собственно свиток с отчетом, свои записи в черновике, сверилась с цифрами и невольно взглянула на герцога. Лорд оттон Грэйд, словно позабыв о необходимости дать ответ его величеству, пристально смотрел на меня. Голодный взгляд его светлости напомнил мне о приближении времени обеда, но я благоразумно удержалась от попытки дать совет герцогу есть больше. И вместо этого я почему-то сказала:
— Вы невероятно богаты, лорд оттон Грэйд.
Изогнув бровь, на меня вопросительно посмотрели.
— Речь о серебряных рудниках, — пояснила я. — В частности, о шахтах в Истаркане.
Некоторое время герцог все так же пристально смотрел на меня, затем сухо произнес:
— Был бы очень благодарен, если бы вы преисполнились осознанием степени величины состояния, получаемого вами вследствие родового брака, и озаботились необходимостью сохранить жизнь, собственно для возможности оценить размеры состояния лично.
Изумленная его ответом, я выдохнула:
— Простите?
Сжав зубы так, что они едва не заскрежетали, герцог резко выдохнул, а затем произнес:
— Летучие рыбы, собственно, «летают» исключительно в момент опасности, когда вынуждены покидать водные глубины, дабы спастись от хищников. Стоя у борта как восторженное, ни на что, помимо зрелища, не реагирующее дитя, вы подвергли себя смертельной опасности, Ариэлла. Мне повезло схватить вас прежде, чем абиссоры начали нападение, и вы не свалились в воду при первом же ударе.
Я содрогнулась.
— И я не прошу, — продолжил лорд оттон Грэйд, — я требую, чтобы вы не покидали каюту без моего сопровождения. Никогда. На этом все.
Герцог вновь вернулся к посланию. Мне же стоило большого труда сосредоточиться на письме к управляющему. Мысли то и дело возвращались к самому невероятному зрелищу в моей жизни, к звенящему от чешуи, наполненному плеском воды воздуху, к удивительному полету морских созданий, к…
