И я отправилась в свои покои.
– Ну, как вам вчера понравилось нянчиться с ребенком? – не без усмешки осведомилась Бьянка, расчесывая с утра мои волосы.
Я принужденно рассмеялась.
– Лучше не напоминай. – Я вздохнула. – Похоже, я просто не создана для этого.
– Многие так думают, – отмахнулась Бьянка. – Пока не заведут своих.
– Ну, до этого мне точно далеко, – хмыкнула я. – Сначала желательно по меньшей мере обзавестись мужем, а об этом речи пока не идет.
Сказать по правде, я старалась как можно меньше задумываться на данную тему. Вряд ли с моим драконом у меня вообще были перспективы выйти замуж. Но, впрочем, я не считала это самой насущной из своих проблем.
– Знаете, как в таких вещах бывает? – беззаботно улыбнулась Бьянка. – Сегодня кажется, что далеко, а завтра – раз! – и уже совсем близко. Между прочим, – она доверительно понизила голос, – дон Ренцо очень обаятельный молодой человек.
Я подняла брови, изображая удивление.
– Я видела вас вчера вечером здесь, в коридоре, – ответила на невысказанный вопрос Бьянка, явно не считавшая такое наблюдение поводом для неловкости. – Дон Ренцо действительно очень хорош. Многие в армоне обзавидуются. Но дона Данте жалко.
– Что ты имеешь в виду?
Нахмурившись, я обернулась, чем помешала Бьянке и дальше работать над прической. Но служанка была не в обиде.
– Ну как же? – изобразила удивление она, а глаза светились радостью: все-таки пообсуждать подобные темы – излюбленное занятие многих девушек. – Дон Данте к вам неровно дышит. Ему не слишком приятно будет увидеть, что вы предпочли другого, да к тому же его подчиненного.
Упрека в ее словах не было; Бьянка просто рассуждала вслух на интересную ей тему.
– Брось! – фыркнула я. – С чего ты решила, будто дон Данте испытывает ко мне что-то подобное? Я тоже его подчиненная, как и дон Ренцо. Просто отношения у нас дружеские, только и всего.
Дружеские, ага. – Горничная даже не считала нужным скрывать сарказм. – Если хотите знать мое мнение, то от такой дружбы дети рождаются, – заявила она.
– Глупости какие! – вспыхнула я.
Оттого, что я один-единственный раз ворвалась к нему в баню, – а о другом Бьянке известно не было, – никаких детей появиться не может.
– С вашей стороны, может, и глупости, – согласилась Бьянка. – Но точно не с его. Неужели вы сами не видите, донья Сандра?
– Да что я, по-твоему, должна видеть, Бьянка?! – спросила я с бо́льшим раздражением, чем следовало. – Что? Цветы он мне дарит, комплименты говорит, сладостями угощает, руки целует? С какой стати ты сделала такой странный вывод?
– А вы не заметили, как он меняется в вашем присутствии? – ответила вопросом на вопрос Бьянка. – Впрочем, как вам заметить? Вы же его в другое время не видите.
– И как же, интересно знать, он меняется? – Я добавила в голос побольше скептицизма. Но ни за что бы не пропустила ответ.
Бьянка неопределенно качнула головой.
– Мягче становится. Нежнее. Более… теплым, что ли. Как будто обидеть боится.
– Просто он знает, какой реакции от меня можно ожидать, – улыбнулась я, припомнив наш с Данте первый разговор, состоявшийся на вершине башни.
Бьянку такой ответ явно не убедил, но она решила подойти к теме с другой стороны:
– А вы сами совсем никаких чувств к нему не испытываете?
– К дону Данте?
– Да.
– Бьянка, не смеши меня. – Лгать в лицо не хотелось, говорить правду – тем более. – Где он и где я?
Не так уж и далеко, – возразила девушка. – Вы с ним из одного теста. Я просто подумала, – она лукаво ухмыльнулась, – может быть, вам поэтому было в тягость вчера с младенцем нянчиться? Это ведь, как говорят, его ребенок?
– Да в сущности, не так уж это было и в тягость, – пожала плечами я. – Симпатичный, на самом деле, ребенок. Он мне даже улыбнулся два раза.
– Так ему же два месяца? – удивилась Бьянка.
– Ну да, – подтвердила я. – А что?
– В два месяца дети обычно еще не умеют улыбаться, – пояснила она. – Чаще всего только в три начинают.
– Ну, а этот, стало быть, раньше начал, – вновь пожала плечами я.
И тут весь смысл сказанных Бьянкой слов достиг моего сознания.
– Бьянка, ты молодец! – воскликнула я и выскочила из комнаты, так и не дав горничной закончить прическу.
Далеко бежать было не нужно. С трудом успев своевременно затормозить, я постучала в одну из соседних дверей.
– Донья Сандра? Очень рад вас видеть!
Росси говорил совершенно искренне. В подтверждение своих слов лекарь широко распахнул дверь, приглашая меня войти. Я благодарно приняла приглашение.
Внутри меня ожидал сюрприз: мне навстречу со стула поднялся Терро. По-видимому, до моего прихода оба лекаря – человеческий и звериный – пили чай.
– Донья Сандра, как это замечательно, что вы зашли! – воскликнул Терро, пододвигая мне третий стул. – Присаживайтесь, устраивайтесь поудобнее, не дожидайтесь, пока этот склеротик вспомнит о правилах гостеприимства.
– Кто склеротик? Я склеротик? – возмутился Росси. – Да я как раз собирался пригласить донью выпить с нами арканзийского чаю.
– Ты собирался, а я пригласил. – Терро лукаво мне подмигнул.
– Зато чаю нашей гостье смогу налить только я! – торжественно объявил Росси, незамедлительно приступая к делу.
Он подошел к буфету с прозрачными дверцами и извлек оттуда чашку с блюдцем из того же сервиза, что и стоявшая уже на столе посуда – светло-зеленая, с причудливым золотистым рисунком.
– Дон Росси, у меня к вам возникла одна просьба, – сказала я, прижимая руки к груди.
– К нему? А почему не ко мне? – обиделся Терро.
– Ну… Речь в данном случае идет о человеческом организме, – извиняющимся тоном объяснила я.
– Ты все понял? – торжествующе обратился к коллеге Росси. – Тараканы у доньи Сандры пока не болеют, так что ты не у дел.
Я кашлянула. С чистотой в армоне у Данте все было в порядке, так что тараканы у меня в покоях не водились. Только в голове. А уж эти были здоровы, бодры и веселы и в лечении явно не нуждались.
– Я отлично могу помочь и с человеческим организмом, – заверил меня Терро, игнорируя слова приятеля. – В свое время я даже был лучшим студентом на соответствующем курсе.
– Сколько десятилетий назад это было? – замахал на него руками лекарь. – Ты давным-давно все позабыл, старый склеротик! И потом, ты ведь ушел с факультета, после того как провалил экзамен!
– Когда это такое было? – возмутился Терро.
