— Успех любого предприятия зависит от деталей, — проворчала Вилена, размазывая масло по моему лицу.
— Возможно. Я не стратег.
— Оно и видно.
— Мне так страшно… — Нечаянное признание, сорвавшееся с губ, заставило прижать руку ко рту.
— Ты, главное, в обморок на каждом шагу не падай и поменьше болтай. Остальное — дело аккада. Три месяца быстро пролетят. Поверь мне. Если хочешь — буду за тобой присматривать. Только, чур, сопли держать при себе.
— Постараюсь. — Я попыталась выдавить из себя улыбку.
— Так, хватит реветь. Сейчас самый ответственный этап. Надо тебе новое лицо вылепить.
— Это как? — испуганно вскинулась я. Почему-то представилось, как некромантка достает из сундука куски плоти и кожи и начинает их приклеивать, формируя новые черты.
— Ты хоть представляешь, как выглядишь? Да у тебя большими буквами выведено на лбу: «Жертва».
Рука дернулась к голове, чем вызвала неодобрительный смешок со стороны Вилены.
— Безнадежна… Сейчас будем делать из тебя стерву обыкновенную. Поджимать губки и испепелять глазками научишься по ходу дела.
— А может, не надо? Или энергетические вампиры все такие?
— Такие! Если повезет, вы не пересечетесь.
— Рассекретят? — трагическим шепотом поинтересовалась я.
— Нет, Цветочек, подружиться предложат, — хмыкнула демоница и мрачно уточнила: — Телами…
Мне стало жутко. В моем представлении энергетические вампиры были намного страшнее демонов. Если те просто нервы треплют и запугивают, то эти еще и наслаждаются процессом. А еще они во время оного питаются. То есть на хорошее поведение и сочувствие в принципе рассчитывать не стоит. Богиня, забери меня обратно!
Вилена взялась за дело всерьез. От обилия баночек разбегались глаза. Если оттенки от бледно-розового до насыщенного бронзового были мне понятны, то баночки с фиолетовой и зеленой краской откровенно пугали.
— Сейчас я тебе такое личико нарисую, ни одна зараза трепетную лань не распознает, — хмыкнула демоница, смешивая на белой тарелочке цвета, подобно художнику.
В последующий час я старалась не дышать, а команды выполняла быстро, четко и, что немаловажно, по словам Вилены, — молча. Никогда не представляла, что процесс маскировки может занимать столько времени. Сначала я пыталась запоминать последовательность действий, а потом поняла: бесполезно — и тихо надеялась, что результат не станет отваливаться кусками. Уж больно многослойную роспись на моем лице затеяла сестра Рогатого.
— Вот так! — довольно прищелкнула языком она и отскочила на пару шагов назад, чтобы полюбоваться издалека. — Все! С тонировкой лица закончила.
Не успела я обрадоваться, как Вилена добавила:
— Перехожу к глазам.
— А что не так у меня с глазами? — обеспокоилась я.
— Ревут много, — не удержалась от ехидного замечания Вилена. — Так, посмотри на меня, как нимфеи обычно смотрят на мужика.
Я непонимающе нахмурилась.
— Поправка: как нимфея смотрит на своего избранника, с коим ей самой Судьбой предназначено слиться в экстазе…
— Вилена, зачем тебе это?
— Оценить томность взора.
— А можно мне не на тебя смотреть, а на Щелкунчика?
Представлять, как я сольюсь в экстазе с демоницей, было почему-то очень неловко. Одна мысль о поцелуе вызывала прилив смущения.
Вилена задумчиво перевела взгляд на мухоловку, вернувшегося на пост у двери, и хмыкнула:
— Оказывается вы, зеленоволосые, знаете толк в извращениях.
Я не стала разубеждать девушку. Услышать в который раз, что я безнадежна, не хотелось совершенно.
Так! Надо настроиться и посмотреть на спасителя с любовью. Это я запросто. Хорошенький мой Щелкунчик Славный. Что бы я без тебя делала?
Мухоловка уловил молчаливый призыв, повернул ко мне челюсти и вопросительно клацнул. Я не удержалась и шмыгнула носом. Такой маленький, почти новорожденный, а все-все понимает…
— Стоп! Одна слезинка — и ты труп, — мрачно пообещала демоница.
— Рассекретят?
— Хуже! Макияж потечет — прибью. Пока закрепителем лицо не обработаю, разливы не смей устраивать! — заявила демоница и обмакнула тонкую кисточку в черную краску. — Взгляд на потолок и замереть.
Я поспешно закатила глаза и почувствовала, как прохладная кисточка прикоснулась к нижнему веку.
— Дышать можно, — уточнила демоница и провела черту вдоль линии роста ресниц. — А шевелиться нельзя! Дернешься еще раз — останешься с косым глазом.
Я покорно замерла снова. Ни разу мне не приходилось столько времени находиться без движения. Еще немного — и подпрыгивать начну. Это не маскировка, а издевательство какое-то.
— Устала? Да? — понимающе хмыкнула Вилена. — Помни, Цветочек, красота требует жертв.
— Это какая-то неправильная красота, — проворчала я, в очередной раз зажмуриваясь.
— Какая нимфея — такая и красота, — парировала демоница. — Где это видано, чтобы элементаль Земли глазками стрелять не умела?
— Нимфеи против насилия, — на полном серьезе заявила я. Демоница дурачилась, я же потихоньку расслабилась и начала получать удовольствие от пикировки. — Мы несем в мир любовь и гармонию.
— Ну-ну, поглядим, какую гармонию ты принесешь на полигон, — хмыкнула Вилена и вдруг рассмеялась. — Хочу на это посмотреть.
— А я хочу взглянуть в зеркало.
— Все-таки переживаешь!
— Нет, просто любопытно. Чуть-чуть.
— Сейчас. Остался завершающий штрих. — Девушка задумчиво склонилась над сундуком. — Знаешь, пожалуй, губы я тебе красить не стану. Они у тебя и от природы яркие. Любуйся! — Вилена протянула мне зеркало.
Она гордилась проделанной работой, но я сомневалась, что наши представления о девичьей красоте совпадают. Я осторожно взяла в руки зеркало, готовая чуть что сигануть в бассейн. Шедевр-то закрепителем пока не обработали, и все художества можно смыть. Увиденное заставило меня замереть от удивления. Это было мое лицо, и в то же время я себя совершенно не узнавала. Черты стали резче, скулы более явно выражены, на щеках горел ровный золотисто-персиковый румянец. Самая удивительная метаморфоза произошла с глазами: черная обводка слегка изменила их форму и сделала взгляд лукавым, а краска для век подчеркнула природную зелень радужки.
— Нравится?
— Немного непривычно.
— Зато от мира сего, и от синяков под глазами я тебя уберегла.
— То есть красоту мне теперь фингалом испортить не смогут? — хихикнула я.
Демоница почему-то тяжело вздохнула.
Я поднялась на ноги и поплелась к двери купальни, но не успела миновать Щелкунчика, как в спину прилетело изумленное:
