Выявился также интересный факт: для шестимесячного ребенка часто более привлекательными оказываются не совершенно новые игрушки, а старые, знакомые, но с какими-либо изменениями. В этом возрасте более адекватным стимулом становится не абсолютная новизна (например, постоянная сменяемость предлагаемых ребенку игрушек), а лишь незначительные изменения в уже знакомом образе.
Какой же в этом смысл? А вот какой! Именно это различение «нового в старом» дает удивительную тонкость в распознавании человеком внешнего мира, необходимую как в определении общих черт ряда подобных предметов, так и в установлении различий между сходными объектами. Это касается не только особенностей восприятия предметного мира, но и непосредственно нас с вами.
Вы помните, как ребенок начинает распознавать окружающих его людей? Сначала, по всей вероятности, в действие вступает врожденная программа распознавания человеческого лица и голоса «вообще»: среди сложных зрительных стимулов новорожденные предпочитают именно человеческое лицо, среди звуковых сигналов – человеческий голос. Но это еще не индивидуальное различение, хотя уже с рождения существует определенное предпочтение лица и голоса матери. Младенцы одинаково хорошо реагируют на каждого человека; они «ухватывают» только то общее, что присуще всем людям. Со временем ребенок учится выявлять «разное» в лицах, начинает различать людей не только по индивидуальным чертам, но и по голосу. С этого момента человеческий мир раскрывается для него во всем своем неистощимом многообразии, в бесконечных возможностях обновляющегося познания. Отсюда, вероятно, и неугасающий интерес ребенка к миру людей.
Но вернемся к теме нашего разговора – игре и игрушкам. Исходя из сказанного, становится понятным, что покупать большое количество игрушек, стремясь постоянно обновлять их, вряд ли целесообразно.
Скорее, наоборот, их изобилие скоро «приестся» ребенку, он без устойчивого интереса будет перебирать свое «богатство», быстро бросая одну игрушку и переходя к другой; его все труднее и труднее будет удивить чем-то новым.
Это значит, что, снабдив его «формой», вы лишили малыша главного – радости познания, возможности фантазирования и самостоятельного открытия нового в, казалось бы, старом. Ведь, наверное, далеко не случайно некоторые исследователи говорят о генетической связи игры и творческой деятельности (искусства, науки и т. п.).
Первый год жизни – лишь начало сложного пути открытия мира. Но это чрезвычайно важный этап в жизни человека, когда закладывается фундамент его знаний о мире.
Учиться, учиться и учиться!
(О механизмах обучения)
Для каждого из нас ясно, что развитие человека есть результат взаимодействия генотипа и среды, т. е. разворачивания наследственных программ развития в конкретных условиях воспитания и приобретения организмом индивидуального жизненного опыта. Давайте зададимся вопросом: какие механизмы обеспечивают процесс усвоения ребенком видоспецифического и социокультурного опыта?
Один из этих механизмов, о котором мы уже упоминали, – механизм импринтирования среды (от англ. imprint – оставлять след, запечатлевать, фиксировать), который предопределяет целостность восприятия. Второй – механизм условно-рефлекторного обусловливания – он обеспечивает избирательность восприятия. Третий – механизм имитации, или подражания, который отражает доминирующую на ранних этапах развития тенденцию к единству со своей родственной (т. е. видоспецифической) средой (рис. 13).
Рис. 13. Механизмы усвоения видоспецифического и социокультурного опыта
Сегодня накоплен целый ряд фактов, говорящих в пользу гипотезы о врожденных основах этих механизмов закладки памятных следов, которые начинают реализовываться еще в период пренатального развития ребенка, т. е. наш малыш проявляет очень раннюю способность к обучению, а следовательно, мозг демонстрирует столь же раннюю предуготовленность к биосоциальным воздействиям.
Интересно, что избирательность восприятия во многом базируется на врожденных механизмах, которые обеспечивают вычленение из среды тех биологических «ключевых» стимулов, которые способны повысить шанс выживания особи на самых ранних этапах онтогенеза. Мы уже говорили, что для новорожденного одним из важнейших видоспецифических ключевых стимулов является лицо человека. Однако уже в рамках этой видоспецифической (в принципе, неиндивидуализированной) реакции закладываются основы и первой социальной дифференцировки: младенец очень рано начинает выделять мать из всей «видимой человеческой среды» как наиболее значимый ее компонент.
Это связано прежде всего с тем, что тесный физический контакт с матерью (при условии, конечно, активного компонента, вносимого самим ребенком в виде целого ряда импульсивных движений) с самого начала обеспечивает восприятие целого спектра отличительных признаков матери и тем самым дает возможность осуществления межмодального синтеза. Если принять во внимание существование определенного пренатального «опыта», а также учесть действие спектра генетически обусловленной видоспецифической избирательности, то мы имеем дело с некой «платформой», «стержнем», на который тактильная стимуляция, получаемая ребенком после рождения, только наслаивается, образуя новый уровень интегрального единства – некий «интегральный образ матери», который фиксируется в долговременной памяти по механизмам импринтирования (целостного и прочного схватывания).
Однако с двухмесячного возраста картина несколько меняется: активность ребенка в среде возрастает, по мере роста совершенствуются его моторные и перцептивные способности, и на первое место среди механизмов обучения приходят не врожденные программы распознавания и запечатления, а условно-рефлекторный механизм распознавания индивидуальных характеристик, ответственный за восприятие и распознавание специфических особенностей человеческого лица и тонкую дифференцировку настроения взрослого человека, отражающегося в его лицевой мимике.
В результате взаимодействия этих двух механизмов, обеспечивающих целостность и избирательность процесса восприятия, ребенок наделяется способностью распознавать и идентифицировать образ конкретного человека, а в целом приобретает собственный социальный опыт, своего рода активно индивидуализирует среду.
Несмотря на то, что имитация как процесс обучения будет в основном развертываться на фоне активной деятельности малыша, существуют весомые доказательства в пользу врожденных основ этой формы обучения. Наличие имитационной способности у ребенка биологически оправданно: способность к имитации обеспечивает повышение адаптационных возможностей организма в условиях все усложняющегося потока информации.
О том, что эта форма обучения закладывается еще в пренатальный период, свидетельствует и наблюдающаяся уже с первых часов жизни ребенка синхронизация микродвижений партнеров по общению в соответствии с темпом речи взрослого, и имитация движений тех ведущих элементов лица (рот, глаза, брови), которые были «ключевыми» при его восприятии и распознавании. И это не только в отношении человека: и у животных (обезьян) исследователи отмечали ранее проявление имитационных способностей.
