Толстяк добавил:
– Все хорошо. Отдохните. Заходите в гости через три дня.
Толстяк с Доктором удалились. Кобра все так же молча смотрела прямо перед собой. Я бросился к Барбароссе:
– Что с Коброй? Что было со мной этой ночью? Я видел Светящегося Змея действительно, или это была галлюцинация?
– Это преждевременный разговор, – холодно ответил Барбаросса.
Я почувствовал, как наполненная бешенством кровь приливает к голове. Манипулятивный характер происходящего был очевиден. У меня в уме пронеслись все беседы с Локкой. Я уже почти кричал:
– Но я не смогу ждать еще три дня! И как вывести Кобру из этого состояния?
– Да обними ты ее, идиот, – раздался сзади голос вернувшегося к нам Толстяка.
Тут наши инструкторы демонстративно ушли, оставив нас вдвоем. Возмущение сменилось жалостью, и я обнял Кобру. Так мы и сидели под деревом. Наконец через минут десять она перевела взгляд на меня.
По ее рассказу она проделала все то, что рекомендовал Барбаросса. Вдруг красная змея сошла с картинки, медленно развернулась к ней, раскрыла пасть и сделала выпад в ее сторону.
Картина была настолько достоверна, что Кобра закричала. Ей показалось, что змея вошла в ее мозг, засветилась и соскользнула в позвоночник.
– Я уеду отсюда, – зашептала она, – пусть они морочат голову другим, колдуны проклятые.
Конечно, она никуда не уехала. Все мои попытки поговорить со Скандинавом и Помощником окончились ничем. Скандинав пригласил нас навестить его шалаш, но только через три дня, а Помощник вообще отказался говорить со мной. Вместо вечернего костра я отправился в палатку и завалился спать.
На следующий день я проснулся в тревоге. Первоначальный шок прошел. События предыдущего дня вновь ворвались в мое сознание. Я вылез наружу. Локка сидел на траве и что-то сосредоточенно писал в своей тетради. Я подсел к нему.
Локка внимательно выслушал мой долгий рассказ о Светящемся Змее и приключениях Кобры.
– Я думаю, Барбаросса подмешал тебе какую-нибудь гадость в чай, – неуверенно сказал он. – В прошлом году Доктор приезжал сюда с Генералом. Тот целую неделю учил Барбароссу, как собирать травы и готовить из них разные снадобья. Давай трезво проанализируем ситуацию.
Кобра – либо подстава, либо такая же жертва, как и ты. Давай посмотрим на последовательность событий. Вначале у тебя возникает видение Красного Змея у Черногорца. Это твоя галлюцинация, могла быть и другая. Галлюцинация – отражение твоего бессознательного. У каждого там живет свое существо. У тебя – Змей. Дальше Кобра почему-то рассказывает тебе про Светящегося Змея и попутно возбуждает тему Ревы. Рева – местная легенда. Ее умело использует Барбаросса, чтобы создать атмосферу страха, в которой каждый начнет проецировать свои тревожные образы на ситуацию. Что за странное совпадение? Тебе не кажется, что Кобра – агент Барбароссы?
Я вспомнил дрожащую Кобру. Нашу близость – близость отчаяния. Предположение Локки опошляло то, что произошло между нами. Проимитировать эти чувства?
Для этого нужно было быть слишком умелой актрисой. Да, Кобра была старше меня, но не намного – ну три, четыре года разницы. Уже в то время я понимал, что имитация чувств доступна женщинам только после тридцатилетнего рубежа.
– Ученики, а особенно ученицы Барбароссы изощрены в имитациях, – ответил на мои безмолвные рассуждения Локка. – Давай лучше разберем все составные части ситуации, а потом уже будем решать. Итак, Кобра сообщает тебе, что Светящийся Змей выползает во время прогулки Барбароссы. После, кстати того, как ты увидел Змея у Черногорца. Милое совпадение, правда? Не нужно быть большим специалистом по психологии Кости Ворона, чтобы понять, что он попытается выяснить, выползет ли Змей во время ночной прогулки. И вот эта прогулка начинается.
У тебя – тревожные ожидания. Остается только примешать галлюциноген в чай. Дальше ты видишь то, что у тебя в бессознательном. Ты же сам говоришь – Змей полз в твоем сознании. Ты сам отметил галлюцинаторный характер видения. За тобой следил Упырь – мерзкий тип, человек не нашего круга. Увидел твое потрясение и укрепил тебя в убеждении, что ты видел что-то реальное. Потом приходит Кобра, дрожит и рассказывает сказки про Реву, о котором за день до этого она сама же и рассказывала. И у тебя все схлопывается в единую картину. Логично?
А на следующий день, пока ты не отошел от потрясения, они встраиваются в логику твоей галлюцинации. Барбаросса опять рисует и вывешивает изображения Змея. Согласись, что любого это потрясет.
Тут Кобра кричит, изображает шок, а потом рассказывает тебе сказку про свои ужасные видения. Доктор запрещает тебе думать о происшедшем, чтобы еще больше заинтриговать. Запрещает общаться с кем-либо, чтобы никто не смог повлиять на процесс усвоения встроенных в тебя сказок. Логично?
– А если все, что рассказывала Кобра, и все, что я видел, – это правда?
– Так тоже логично. Даже не буду рассказывать, как это все аккуратно связывается в непротиворечивую картину. У них всегда все продумано. Сталкиваются два объяснения. Выбрать одно из них за счет умственных усилий нельзя. Но можно выбрать по результатам. Если ты примешь их объяснение, то попадаешь под контроль Барбароссы и остальной шайки. А если нет – остаешься свободным. Мое объяснение – свобода, иное – зависимость. Выбирай.
Я впервые возразил Локке:
– А если то, что я принял за чистую монету, и есть настоящая реальность, а то, что рассказываешь ты – обман? Тогда я теряю возможность увидеть то, как все есть на самом деле.
– Не имеет значения, как есть на самом деле. Важно – свободен ты или нет. Если ты потеряешь реальность, но сохранишь свободу, то все равно рано или поздно увидишь реальность. Но если примешь обман сейчас – потеряешь возможность увидеть реальность потом.
Я задумался. Конечно, романтические чувства в то время влияли на меня. Представить Кобру лгуньей означало предать те бурные отношения, которые у нас с ней внезапно сложились. С другой стороны, не хотелось быть полным болваном. И я решил сделать то, что не рискнул бы совершить в другой ситуации, – поговорить с ней начистоту.
После обеда я взял Кобру за руку и повел ее на Бабину Гору. Мы сидели над водной поверхностью. Я начал свой прочувствованный монолог.
– Кобра, – сказал я, – у меня было много бесед с Локкой. Ты можешь предать меня, но если то, что между нами происходит – искренне, ответь честно на все мои вопросы. Если Локка прав, я никогда и вида не подам, что знаю правду.
