– Но если Троллидор и Змей живут в моем сознании, и никто другой и никакой прибор не может их увидеть и запечатлеть, значит, это галлюцинации?
– Ну, во-первых, люди со схожим опытом постепенно начинают видеть одинаковые вещи. Скоро ты начнешь видеть то, что видят Кобра, Паук и Волк. Но не это главное. Главное в том, что мы видим и создаем вещи из чистого сознания, без примеси материи. Это то, к чему непричастны ни фотоаппараты, ни твои глаза, ни все твое тело. Это видят только деи, но этого не видит материя, если только ты ей об этом сам не скажешь. Сейчас мы говорим друг с другом, и материя это слышит. Но когда ты видишь движение Змея или светящуюся поляну в безмолвии, материя об этом не узнает и не будет тебе мешать. Мы создаем мир, укрытый от ушей материи, чтобы она не препятствовала нам.
– Материя? – недоуменно перебил я. – Но как материя может слышать или не слышать? Мы-то сделаны из материи, чему и зачем она может мешать?
– Ну, назови это не материей, назови это Иным. Я говорю об этом теми словами, которыми говорили те, кто учил нас. «Иное» – слово, которое любят Барбаросса с Доктором. Мне-то все равно, как это называется. Смотри: есть сознание, и все, что мы знаем, видим и слышим, сделано из сознания. Но есть и Иное. Оно подчиняет себе сознание. Деи, эрги, – передовой отряд борьбы с этим подчинением. Троллидор был первым существом, возникшим из сознания без вторжения Иного. Есть еще существа, в которых нет примеси Иного. Это и Змей, и свет поляны, и многое другое, что ты еще увидишь. А видны они только тем, у кого есть кусочек сознания, отслоившийся от Иного.
Слова Помощника были интригующими и непонятными.
– А как связано сознание с Иным? – спросил я.
– Иное принесло сознанию подчинение. Всякий раз, когда ты сталкиваешься со стандартом в своем поведении или знании, ты подчиняешься Иному. Когда ты просто подчиняешься – ты глина. Но если ты дей, то подчинение означает предательство. Решение войти в Ночную группу – это как присяга. В армии-то ты служил?
В армии я не служил. После пятого курса у нас предполагался призыв на год, но те, кто поступал в аспирантуру, от армии освобождались. Считалось, что военной кафедры было достаточно для получения звания лейтенанта запаса. Я был на хорошем счету в университете и рассчитывал остаться на одной из кафедр.
– Считай, что ты пришел в армию. Решение принимал войти в Ночную группу? За свое решение нужно отвечать. Присягнул – служи. Служба очень тяжелая – каждое мгновение своей жизни ты должен освобождаться от зависимости от Иного. Ты пока не умеешь – тебя освобождает Инструктор.
– Ты должен тщательно наблюдать за собой. Видеть, где есть подчинение нормам, молве, своим опасениям. Увидев это, ты начинаешь строить иные формы. Иное по отношению к Иному. А это начало пути от подчинения к свободе. Тогда и увидишь природу всех тех существ, с которыми столкнулся в лесу, Каньоне или на карточках Черногорца.
Помощник закончил свою речь. Я попрощался и отправился за следующими разъяснениями.
Из всех наших инструкторов Толстяк вызывал у меня наибольшую симпатию. В отличие от церемонного и вычурного Барбароссы, зловещего Упыря, ироничного Скандинава, отстраненного и вечно холодного Доктора или излучавшего коварство Черногорца, от него исходила человеческая теплота и заинтересованность в собеседнике. Заинтересованность не как в магической единице или экспериментальном материале для деев, а как в живом и таком же теплом, как и он сам, существе. Ему я задал самый интригующий вопрос: кто был тот мужик, который, по словам Локки, передал технику связи с потусторонними сущностями.
– На самом деле это был не мужик, а линия передачи. Ты не можешь ничего передать словами – только телом. Чтобы передать знание, нужно перемешать соки тел передающего и принимающего. Ты ничего не поймешь сознанием – только телом.
– А Помощник говорит, что сознание должно стать сильнее и мощнее материи, как быть с этим?
– Ты не Помощника слушай, а свое тело. Прислушивайся к нему, помогай ему. Сознание – огромный океан, а в каждом из нас содержится лишь его капля. Поэтому вытащить себя из того дерьма, в котором каждый из нас сидит, можно только при помощи тела. И тело нужно вытащить туда же – к свободе. Вся эта раскачка сознания Змеем и Троллидором должна происходить одновременно с работой с телом и его соками. Ты москвич? – спросил он неожиданно.
– Да, – ответил я, не понимая назначения вопроса.
– У вас на Фурманном эти соки называют биополями. Но это не поля, у них природа соков. Если я передам тебе сок дерева, ты почувствуешь дерево, если передам сок существа, для восприятия которого у тебя нет органов чувств, ты почувствуешь это существо. Нам был передан сок некоторых существ, позволяющий их воспринимать. Но это не потусторонние сущности.
– А Троллидор – это такое же существо?
– Нет, Змей живет в сознании отдельных существ, а Троллидор выше любого существа во Вселенной. Троллидор создает соки и снабжает ими деревья, животных, кристаллы и тех существ, для которых у тебя нет названия. То, что питается соками, становится видимым. Как ты почувствовал дерево? Я передал тебе его сок. Упырь передал тебе свой сок, и ты метнул нож.
– А кто, все-таки, был тот мужик, что передал соки?
– Да говорю я тебе, не было никакого мужика, была линия передачи. Некоторые соки движутся по линиям, которые протянуты между немногими людьми. Если твое тело подключается к линии, оно получает сок. Вот ты получил сок дерева и можешь почувствовать его снова уже без моей помощи. И вся наша линия – это передача соков. А соки извлекаются из тел и вливаются в тела.
– Хорошо, но Змей живет в сознании, и его восприятие не является результатом передачи соков?
– Нет, конечно. Манипуляции с сознанием – это особая форма работы. Более того, она может выделиться в совершенно отдельную линию, но тогда она утратит жизненность.
Дальше наша беседа пошла по кругу. То ли я не до конца понимал Толстяка, то ли он не хотел говорить что-то существенное.
Но соотношение передачи телесных соков и форм сознания я так для себя и не уяснил. В конце концов я поблагодарил Толстяка за беседу и отправился к Черногорцу.
Черногорец был для меня сплошной загадкой. Вся интрига со Светящимся Змеем началось с его карт.
Я вкратце напомнил ему всю свою историю от моих медитаций над картами до встречи с Троллидором.
– В твоем сознании есть семена, готовые прорасти. Но их нужно подтолкнуть. Карта нарисована так, что она подталкивает только одно семя. Карта – это семя, превратившееся в рисунок. Поэтому рисунок очень точен. Он – живое существо, застывшее на карте и пробуждающее семя. У меня набор из 256 карт. Это наше число, число нашей линии. На самом деле карт бесконечно много. Есть карты для других линий. Но нас интересуют только наши карты.
