– Однако дамы находят их весьма приятными, – заметил Дансберг.
– Но не забывайте о главном событии сезона, – Стенли многозначительно поднял вверх палец, – которое еще впереди.
– Это о каком же?
Саймон покосился на Грейнджера. Неужели до него одного так туго доходит?
– Кое-кто из нас, пока не обремененный узами брака, собирался подобрать себе пару до конца этого года.
Саймон чувствовал, как на него уставились несколько пар глаз, но он продолжал спокойно пить портвейн, игнорируя их.
– О, ярмарка невест! – воскликнул Дансберг.
– Точно! – ответил Стенли. – Держу пари, что вы, Трент, уже выбрали себе невесту. Вы же лет шесть-семь старательно избегали мамаш, которые готовы были биться насмерть, чтобы их дочь танцевала с вами. Но не в этом году, верно?
Саймон сделал неопределенный жест. Да, наступил настоящий ад. Он еще не понимал всех уловок и способов борьбы, которую вели за него молодые дамы и их матери. Все они пытались очень вежливо припереть молодого герцога к стенке, деликатно заманить его в ловушку. Дошло до того, что Саймон не мог уже спокойно пройтись по улице без чьих-либо приставаний. Все городские сплетни вертелись вокруг того, кто же станет той счастливицей, которую он выберет в невесты. Саймон ежедневно получал груды писем от тайных поклонниц. Молодые дамы просто рыдали, увидев его на улице или в магазине. А одна слишком впечатлительная девушка однажды упала в обморок, когда он просто поприветствовал ее.
Ему пришлось прятаться от всех. Саймон переехал к своему сводному брату Сэму и не выходил из дома, если это было возможно. Ездил по делам только в неприметных каретах. Это продолжалось несколько месяцев, до тех пор пока ажиотаж сам собой не сошел на нет. Потребовались годы, чтобы Саймон смог вернуться к общественной жизни. Он всегда был начеку и строго следил за тем, что и как говорил, дабы не вызывать ни у кого неоправданных ожиданий.
Если его планы на нынешний сезон осуществятся, всем этим мучениям придет конец. Это единственное, что радовало Саймона, когда он думал о браке.
– О да, я помню это! – объявил Томас Сетон, еще один холостяк в их компании. – Думаю, вновь подобного ажиотажа не последует.
Саймон поднял бровь на сэра Томаса.
– Разве? Если мне не изменяет память, вы были тогда еще в Итоне. Не представляю, как тогда вы могли слышать обо всем этом безумии.
– Да что вы, Трент! Абсолютно все слышали об этом!
– Я тоже помню, – сказал священник, сидевший во время ужина рядом с Сарой. – Я учился тогда в семинарии, но даже там все были в курсе. Весь Лондон следил за развитием событий, ваша светлость.
– Каждое слово, сказанное вами тогда на публике, попадало в светскую хронику. Каждая мамаша искала к вам особый подход, чтобы вы выбрали именно ее дочку, – добавил Дансберг.
Он тоже когда-то пережил подобную ситуацию и лучше многих понимал Саймона и сочувствовал ему. Впрочем, Дансберг так и не женился. Он был один из немногих, кого полностью устраивала холостяцкая жизнь.
– И как ни странно, – Стенли сосредоточил свой ястребиный взгляд на Саймоне, – после всего этого вы в конце концов вернулись в общество. В этом сезоне вы ведь не пропустили ни одного мероприятия, не так ли, Трент?
– Я вот думал, что вы уже не вернетесь, – сказал Грейнджер, подливая себе портвейна. – Я бы не смог.
– Да уж! Вы были бы уже женаты трижды, если бы дамы охотились так за вами, – ухмыляясь, ответил Грейнджеру сэр Томас.
– К чему вы клоните, Стенли? – вежливо спросил Саймон хозяина.
– Мне кажется, что в этом году вы сами стали охотником.
– Прежде чем выходить на охоту, – Саймон провел пальцем по краю своего бокала, – нужно понимать, кого ты хочешь поймать, и оценить вероятность успеха.
– Мы все знаем, что разгар охотничьего сезона приходится на первые несколько недель после Пасхи. Так что у вас было больше месяца, чтобы сделать свой выбор и оценить шансы на успех, – заметил Стенли.
– Да, действительно, – ответил Саймон.
Стенли широко улыбнулся, показывая пятна от табака на своих зубах.
– Я думаю, вы уже все решили, но, как хороший охотник, выжидаете, дабы не спугнуть дичь.
– Конечно, настоящий герцог выберет только самую упитанную, здоровую и красивую птицу для украшения своего стола, – вмешался в разговор сэр Томас с неизменной ухмылкой на лице.
– А, так вы не об охоте, а о лондонской ярмарке невест в этом сезоне! – воскликнул Грейнджер.
До него наконец дошел иносказательный смысл всего разговора. Он округлил глаза и повернулся к Саймону:
– Дружище, неужели это правда? Вы все-таки решили заковать себя в эти кандалы?
– Смею предположить, что это лишь вопрос времени, – сказал сэр Томас. – Сколько вам сейчас, Трент? Тридцать? Вступайте уже в брак, ваша светлость! Тогда дамы Лондона, наконец, начнут обращать внимание и на других мужчин из нашего общества.
– Двадцать девять, – поправил его Саймон. – Возможно, я действительно позволю одной из юных претенденток заковать себя в эти кандалы до конца сезона. Но только ради вас, господа! Дабы польстить вашему самолюбию и увеличить ваши шансы на успех у дам.
Все рассмеялись, и разговор перешел на другие темы. Но лорд Стенли молчал. Он сидел, подперев подбородок рукой, и внимательно смотрел на Саймона. Видимо, ему очень хотелось знать, что на самом деле в голове у герцога.
Глава 8
– Ваша светлость! Ваша светлость!
Саймон мгновенно проснулся и сел на кровати, готовый действовать. Вставая на ноги, он крикнул:
– Что случилось?
– Ваш брат. Идите скорее сюда.
– Который?
Но Саймон уже знал. Он всегда безошибочно чувствовал. Это Люк.
– Это лорд Лукас, – ответил человек за дверью.
Саймон накинул халат и большими шагами подошел к двери. Распахнув ее, он увидел на пороге одного из лакеев.
– Который час, Тремейн?
– Начало пятого, ваша светлость.
Саймон вздохнул. Они вернулись домой после ужина в доме Стенли около двух часов ночи.
– Где он?
Тремейн поспешил по коридору по направлению к лестнице.
– Роберт Джонстон нашел его без сознания между служебным входом и конюшней и сообщил мне. Я сразу побежал за вами.
Саймон вспомнил, что Роберт Джонстон был тем самым кучером, который так нехорошо смотрел на Сару. Он нахмурился.
Несколько мгновений спустя, выйдя из дома, Саймон увидел брата, лежащего на земле коленями к подбородку возле металлических перил. Роберт Джонстон стоял рядом.
– С тех пор как я его обнаружил, он ни разу не пошевелился, ваша светлость.
