– Действительно, никто из нас не сидел в детской комнате. Это пыльное и темное место. Большую часть времени мы находились рядом с матерью.
– Неужели?
– Это правда, – добавил Тео. – Мы были везде со своей матерью. Она презирала детскую комнату.
Марк улыбнулся Саймону.
– Помните, как мы все выскакивали из-за ее юбки, пугая до полусмерти мистера Бердслея и его жену?
Саймон помнил, что его братья вообще никогда не сидели смирно, за исключением случаев, когда их заставляли сидеть спокойно.
Сэм кивнул:
– Я помню. Они приходили сюда по вызову герцогини, думая, что она здесь одна.
– А потом: оп, оп, оп, оп, оп! Мы все выскакивали, как чертики из табакерки, – сказал Тео.
Сэм посмотрел, нахмурившись, на своего младшего брата.
– Как ты можешь помнить это? Тебе же тогда было не больше трех лет.
Тео продолжал улыбаться.
– Человеку свойственно помнить такие моменты. Мы смеялись до слез, пока мистер и миссис Бердслей приходили в себя.
– Мама тоже смеялась от души, – добавил Марк.
Саймон увидел, что Сэм смотрит на него с небольшой усмешкой на лице. Поскольку они были старше, то лучше запомнили этот день, как и многие другие похожие дни, которые провели вместе с матерью. То было чудесное и удивительное время. И хотя по лицу Сэма Саймон видел, что ему приятны эти воспоминания, сам он не стал принимать участия в разговоре.
Сара снова стала горничной. Для нее больше не существовало модных шелков и лондонских бальных залов.
Ну и что в этом такого? Что его смущало? Да нет, не смущало, а приводило в бешенство!
Саймон был рад, что Марк сменил тему разговора. Иначе он бы не сдержался и уже сейчас потребовал, чтобы Сару вновь сделали компаньонкой Эзме. Ему следует это сделать в любом случае, поскольку чертовски самонадеянно со стороны леди Стенли думать, что она уже может тут все решать сама. И недопустимо ей определять положение Сары.
Леди Стенли мило улыбалась и смеялась с его братьями.
– Ах, мне так жаль, что ваша дорогая мама сейчас не здесь, чтобы посмеяться вместе с нами. Ее исчезновение – это кошмар. Полный кошмар.
Эти слова мгновенно словно отрезвили всех. Марк поднял свой бокал:
– Это именно так и есть, – сказал он торжественно.
Все замолчали на какое-то время. Затем Джорджина повернулась к Саймону и весело воскликнула:
– А я любила свою детскую! Я приложу все силы, чтобы детская комната в Айронвуд-Парке стала желанным местом для моих детей. Когда я была маленькой девочкой, то свои самые счастливые дни я провела именно там. Я считаю, что для детей это самое лучшее и безопасное место в доме. Место, которое они могут назвать своим.
Ее слова укололи Саймона в самое сердце. Она будет матерью его детей! Когда-нибудь его и Джорджины Стенли дети будут бегать по Айронвуд-Парку.
А возможно, бегать им будет запрещено. Может быть, они будут заключены в своей комнате в мансарде, в которой, как говорила герцогиня, водятся привидения. Очень страшное место! Мать всегда говорила, что если остаться на ночь в детской комнате, то можно услышать крики детей, которые там когда-то умерли и теперь продолжают звать своих родителей. Поэтому герцогиня позволяла детям спать с ней в ее комнате, до тех пор пока они не повзрослели и не обзавелись собственными спальнями.
Хотя теперь это все стало не важно. Просто их мать была эксцентричным человеком и любила рассказывать детям на ночь страшные сказки. В детской комнате не было ничего зловещего. Это было очень удобное помещение. И если Джорджина реконструирует его, оно станет хорошим местом для детей. Их детей.
Саймон допил свой портвейн, вставил пару ничего не значащих фраз и позволил разговору течь мимо него. Однако чем дальше, тем тяжелее ему становилось. Как будто он плыл изо всех сил, а к обеим ногам были привязаны огромные камни.
Он никогда не прятался от ответственности. И Саймон останется на плаву, невзирая на цену.
– Я хочу, чтобы ты осталась компаньонкой Эзме.
Сара стояла в дверях домика ее отца. Она оглянулась и сказала в полумрак дома:
– Папа, я выйду на минутку.
Ее отец, доедавший в это время свой завтрак, грубо буркнул:
– Ладно, давай.
Сара шагнула на маленькое крылечко и закрыла за собой дощатую дверь.
В своем костюме для верховой езды Саймон выглядел великолепно. Высокие сапоги, отполированные до блеска, бриджи и темное шерстяное пальто с отделкой по талии, плотно облегающее его тело, подчеркивая широкие плечи. За его спиной первые лучи солнца сверкали, отражаясь в каплях, оставленных вчерашним ливнем. Мокрые живые изгороди и деревья искрились яркими оттенками зеленого цвета.
Сара расправила плечи и посмотрела ему в глаза.
– Доброе утро, ваша светлость. Добро пожаловать домой.
– Я приехал вчера, но ты меня не встречала. – В его голосе проскользнули нотки обвинения.
– Мне очень жаль, но я была занята, выполняя поручение леди Стенли.
Будущая теща Саймона решила, что каменный зал является лучшим местом в Айронвуд-Парке. Каждый день она проводила там примерно час времени, наслаждаясь его холодным величием. Сидя на одной из мраморных скамеек, она обнаружила пятна на статуе Лаокоона и поручила Саре чистить ее до тех пор, пока мрамор не станет идеально равномерного оттенка.
Мрамор никогда не был однотонным, но Сара сделала все, что могла. Она чистила каждую деталь тела Лаокоона, его сыновей и змея до тех пор, пока у нее не начали болеть все мышцы.
Саймон вздохнул. Его лошадь мотнула головой и низко заржала, и он осторожно натянул поводья, сжав их в своей темной перчатке.
– Сара…
Она смотрела вниз на свои крепко сцепленные руки. Сара была одета в одно из старых муслиновых платьев, которое брала с собой в Лондон, но никогда не надевала там, после того как модистка сшила ей новые наряды. Сегодня, вероятно, ей вновь придется натирать статую. И даже если это не так, она сомневалась, что когда-нибудь сможет снова облачиться в эти лондонские туалеты. Ей просто некуда в них ходить.
Саймон снял шляпу и снова повторил:
– Я хочу, чтобы ты осталась компаньонкой Эзме.
– Это желание мисс Эзме? – спросила она тихо.
– Я уверен, она тоже этого хочет.
Сара тоже этого хотела, но глупым мечтам не предавалась и понимала, что было уже слишком поздно. Будучи компаньонкой Эзме, ей пришлось бы постоянно находиться в обществе леди Стенли и ее дочери. Леди Стенли это бы очень не понравилось. Она была уверена, что горничная не может и не должна занимать место компаньонки леди, это слишком большая честь для нее. И еще Сара с трудом могла находиться в одной комнате с мисс Стенли. Ее от нее тошнило.
