Отбросив щит в сторону, он торопливо бросился к другу и резким движением вытащил вилы из спины Неждана. Новгородец склонился над раненым, с которым успел крепко сдружиться, перевернул его на спину, пытаясь понять, жив ли друг. Неждан издал слабый стон. Парень еще дышал, несмотря на тяжелую рану.
Андрей взглядом отдал приказ, двое воев, прикрываясь щитами, бросились к Неждану и осторожно оттащили его за угол мыльни к остальным раненым подальше от открытого пространства. Прохор с лихорадочным блеском в глазах поднялся с колен, подобрал меч и с нечеловеческим ревом бросился в темноту овина, через мгновение оттуда раздался истошный женский крик, резко оборвавшийся на высокой ноте. Новгородец появился неожиданно, стремительно вынырнув из сумрака, волоча за длинную косу отрубленную женскую голову.
– Гришаня, Третьяк, Вторуша, вы за окнами смотрите, самострельщики – дверь, – отдал распоряжения молодым стрельцам воевода, парни быстро рассредоточились по местам, контролируя окна боярского дома.
Ратники, ухватившись, подняли тяжелое бревно и под прикрытием щитов потащили его на высокое крыльцо. Несколько вражеских стрел прилетело из небольших окон дома, но большого урона воинам Андрея стрелы не нанесли, лишь одному ратнику прострелили стегно
[88]
. Стрельцы ответили градом стрел, и не без успеха. Внутри дома раздались крики боли, стрельба из окон сразу же прекратилась.
Выломав дверь, ратники отпрянули в стороны, но новгородец с простреленным бедром замешкался и поймал сразу два самострельных болта в грудь. Захрипев, мужик рухнул замертво на тяжелое бревно.
Самострельщики разрядили самострелы в полумрак сеней. Первым внутрь ворвался Прохор с двумя засапожниками в руках. Отчаянный новгородец перекатом упал вперед, пригвоздив ногу поджидавшего его литвина к дубовой доске пола. Мужик от резкой боли взвыл, словно резаный хряк, опуская железный пернач на голову Прохора. Но ушлого новгородца там уже не было. Он откатился в сторону, мимоходом чиркнув ножом по внутренней стороне бедра второму противнику, тот, вместо того чтобы опустить уже занесенную для удара саблю, посмотрел вниз на окрасившуюся кровью штанину суконных чембаров
[89]
. Прохор воспользовался моментом, упруго вскочил на ноги, правой рукою вонзая засапожник в горло литвина, а левой крепко обхватывая шею врага. Фонтаном хлынула кровь, забрызгивая лицо и грудь новгородца, который резко развернулся, прикрываясь уже мертвым телом. Вовремя. Наконечник сулицы, разбивая железные пластины доспеха, вонзился в живот мертвеца. Новгородец с силой толкнул вперед мертвое тело, насаживая его глубже на короткое копье и не давая напавшему времени вытащить оружие из тела убитого, в прыжке бросился на врага, вгоняя стальное лезвие острого ножа в подзор полубайданы. Гладко выбритый мужик не закричал от боли, плотно сжав зубы, он железной хваткой вцепился в открытое горло Прохора и крепко сжимал свои сильные пальцы. Сознание новгородца помутилось от нехватки воздуха, ноги подкосились, но железная хватка неожиданно ослабла.
Когда новгородец пришел в себя, жадно хватая открытым ртом воздух, он уже был один в сенях, товарищи, зачистив сени, ворвались в саму избу. Напротив него на полусогнутых ногах, обутых в красные сафьяновые сапоги, стоял пришпиленный сулицей к стене, здоровенный мужик в синих парчовых штанах, в железной шапке
[90]
на голове, в короткой полубайдане поверх легкой кольчуги и торчавшим из бедра засапожником Прохора. Наконечник сулицы пронзил голову литвина, сломав ему передние зубы, и глубоко застрял в бревне дубовой стены. Лицо мертвеца с гладко выбритым подбородком и пышными, залитыми кровью усами, испугало новгородца, Прохор перекрестился, отступая, поскользнулся на залитых кровью досках и вдобавок растянулся на полу рядом с мертвецом в кольчуге до колен, с арбалетным болтом в груди.
Новгородец отодвинулся от мертвеца, пытаясь подняться с пола, и неожиданно встретился с умоляющим о помощи взглядом бородатого мужика в железном пансыре, с курчавой ярко-рыжей непокрытой головой и спущенными до колен темно-зелеными суконными чембарами. Раненый из последних сил пытался одной рукой перетянуть тесемкой, вынутой из штанов, кровоточивший обрубок правой руки. Отрубленная кисть вместе с перначом валялась около ноги, намертво пришпиленной ножом к широкой половице. Прохор вытер кровавые ладони о стену и стал помогать увечному останавливать кровь. Перетянув культю кожаным поясом, снятым с убитого, Прохор резким движением вытащил из ноги увечного засапожник, тщательно вытер лезвие ножа о залитые кровью портки раненого, засунул нож обратно за голенище своего сапога и взвалил уже потерявшего сознание бедолагу себе на спину.
– Пошли, боговый. Сейчас боярин лечить тебя будет. Не боись, не помрешь, а может, пришьет назад тебе боярин длань. Мужики намедни сказывали, что слышали от боярина о таких чудесах, – с этими словами новгородец потащил потерявшего сознание от потери крови раненого литвина во двор и осторожно положил его вместе с остальными ранеными, где вперемешку лежали свои и чужие. Устроив калеку рядом с другом, новгородец отцепил с пояса фляжку, по очереди напоив раненых.
– Что ты возишься, Прохор? Не видишь, руда вытекает из культи? – подошедший Лука Фомич в крови с ног до головы устало сел на лавку у дверей мыльни. – Беги в поварню, принеси углей да разведи огонь. Про топор не забудь, не видишь прижигать треба, – устало отдал распоряжение ратнику Лука, обтирая кровь с лица оторванной полой чьего-то кафтана.
– А может, приделает боярин назад руку? – с надеждой на чудо спросил Прохор.
– Ну, ты даешь! Сначала бабе башку срубил, а теперь руку ему назад приделывай. Он же тебя чуть на тот свет не отправил! – Лука опешил, такой жалости к врагу воевода от Прохора не ожидал.
– Так то в сече, – протяжно произнес новгородец. – Так приделает боярин длань назад? Я мигом за ней сбегаю. – Новгородец не терял надежды на чудо.
– Наслушался ты сказок, Проша. Такие чудеса токмо в старой отчине князя и случались, и то без божьего соизволения такое чудо не свершить, князь сам про то сказывал, а где ты священника тут найдешь? – Лука Фомич не на шутку рассердился. – Давай уже неси угли, и воды не забудь принести, боярину кипяток нужен будет.
Андрей вышел из дома на крыльцо весь в расстройстве. При штурме во время боя в тесном пространстве потеряли еще одного воина. Вдобавок воевода, разъяренный смертью парня, зарубил ляха, развалив его ударом сабли пополам. Андрей не впервые видел такой удар, честно признаться, и сам порою умудрялся развалить врага на половинки, но каждый раз Андрей не верил своим глазам. Лях облачен в кольчугу с зерцалом, а сабля новгородца разрубила доспех вместе с телом, словно нож масло. Андрей огорчился, когда осознал, что хозяина усадьбы взять в плен не удалось, Лука своей бесшабашной удалью лишил его возможности получить информацию из первых рук. На укор в убийстве пана Лука Фомич сердито буркнул что-то нечленораздельное и, отмахнувшись от князя, умчался дальше зачищать дом. Зато младший сын пана был живехонек. Андрей вырубил молодца прямым ударом в челюсть, навершие сабли сломало парню все передние зубы. Молодого пана, скулящего от резкой боли, живехонько скрутили и предали на попечение Кузьмы для налаживания межличностного контакта.
