Кода он встал с телеги, мне стал виден другой бок лежащей девочки. На виске у нее была заметна большая гематома.
Видимо, пострадала или в схватке, или нападение было внезапным.
Не зная, чем я мог бы им помочь, просто для собственного успокоения, подошёл к телеге и отстранил постоянно гладящего свою дочку по волосам и с непередаваемой тоской глядящего на нее отца.
Он сначала с какой-то внутренней злобой и яростью перевел взгляд на меня, но все-таки поняв, что я хочу ему помочь, с разгоревшейся в глазах надеждой уступил мне место у изголовья дочери.
Посмотрев на отца, я невольно сам стал сопереживать этой лежащей без сознания девочке, столько в ее отце было заботы и любви к ней, что частичка ее невольно передалась и мне. После этого я наклонился над повозкой и положил лежащих в ней девочек как можно удобнее, рядом друг с другом. Потом потрогал пульс сначала на тонкой шейке человеческого ребенка, а потом и на более крепкой шее гоблы.
У обеих пульс был очень слаб и еле прослушивался. Но гобла при этом дышала более уверенно, и я почему-то был полностью уверен, что она сейчас просто спит.
Поэтому подложив ей под голову какое-то свёрнутое одеяло, я перешёл к осмотру второй девочки. С нею, как мне показалось, было все более серьезно.
Она совершенно никак не реагировала на окружающее. Я попытался несколько раз ущипнуть ее, но никакой реакции не добился. Тогда, открыв один из зрачков девочки, я пустил ей в глаз солнечного зайчика от лезвия своего ножа, чтобы убедиться в их реакции на свет. И она была.
По общим признакам все походило на очень глубокий обморок, остальное мне было не вылечить в данных условиях. Да я и не доктор, об этих-то симптомах узнал совершенно случайно, и они могли относиться ко многим видам травм.
И поэтому я решил попробовать то единственное, что могло помочь мне в этом случае, из всего моего огромного арсенала медикаментов, таких как бинты и зеленка.
Я быстро вернулся к тому месту, где валялся мой брошенный во время схватки рюкзак. В этот раз я специально бросил его сюда, чтобы затруднить перемещение гоблинов вблизи меня. А теперь я наклонился над ним и вытащил упакованные лекарства. Мне нужен был небольшой пузырек с нашатырным спиртом, и если он поможет, то потом я дам девочке обезболивающие и витамины.
Но главное, чтобы она очнулась.
Что и произошло через несколько секунд после того, как я дал ей понюхать лекарство с этим резким запахом.
Глаза отца вспыхнули, будто в его дочери зажглось солнце и осветило его жизнь, он кинулся к ней, но я остановил его. Осмотревшись и не найдя ничего подходящего, залез в свой рюкзак повторно и вытянул оттуда металлическую кружку. После этого скинул туда по таблетке анальгетика и антибиотика и растолок их в порошок ручкой охотничьего ножа. Залил получившуюся смесь из двух порошков водой и тщательно размешал.
Все это время за мной наблюдало несколько пар удивленных и любопытных глаз. Самым любопытным и заинтересованным был взгляд девочки, которая лежала в телеге и придерживала у своего носика ватку, которую я оставил ей, при этом она, смешно морщась, несколько напуганно косилась в сторону своего отца.
Закончив с приготовлением самодельной микстуры, я вернулся к телеге. Аккуратно приподнял голову испугавшейся, но совершенно не сопротивляющейся девочки и дал ей выпить полученное лекарство.
Она хоть и сморщилась от не очень приятного вкуса во рту, но выпила весь напиток полностью. Потом я налил ей в стакан еще воды и дал выпить его, после чего, порывшись в своей аптечке, нашёл пластину с витамином С и выдал ей три штуки.
В этот раз вкус знаменитых советских «аскорбинок» девочке пришёлся по вкусу, и лицо ее озарилось довольной улыбкой, которая как в зеркале отразилась на лице ее отца.
До меня же только что дошло, что это вообще-то другой мир и земные лекарства могли попросту убить девочку, но нам повезло, и ничего подобного не произошло.
Мужчина между тем постарался что-то мне сказать, показывая на себя и на свою дочку, но я лишь пожал плечами и развел руками, изобразив, что не понимаю, о чем идет речь. Именно в этот момент раздался слабый стон из-под пришибленного моей кошкой тела гоблина.
Я вспомнил о том, что вообще-то тут только что был хоть и небольшой, но бой, и что нужно как-то привести тут все в надлежащий вид, ведь, похоже, уйти до темноты мы отсюда не успеем. Было видно, что пленников не особо щадили, и они были достаточно истощены и, видимо, голодны.
Поэтому на пару с мужчиной мы обошли всю поляну и оттащили тела убитых гоблинов, тех, что были целы, а не превратились в кучку пыли в лес. При этом мужчина сноровисто обыскал каждое тело и снял с них все, включая одежду, оставив только нижние портки. Я же на это смотрел с некоторым удивлением и даже презрением, так как он смутился и больше ничего с них снимать не стал.
Пришибленного первого гоблина мы связали, и он занял место у дерева на краю поляны, предварительно его так же раздели и обыскали, а потом еще для верности и примотали к торчащему из земли корню. Во избежание, так сказать.
С раненным мною в плечо я ничего сделать не успел. Мужчина просто подошёл к нему и воткнул один из подобранных мечей в сердце, прекратив его мучения. С него он собрал только ту мелочевку, что была рассована по небольшим мешочкам на его поясе. Одежду с него снимать не стали, она вся была заляпана кровью.
После этого наш небольшой отряд стал устраиваться на ночь. Однако есть было нечего, а моих запасов вряд ли бы хватило на всех, и поэтому я предложил свою кошку, возможно, она была съедобным животным.
Мое предложение вызвало сильнейшее удивление абсолютно у всех. Что я сделал не так, мне было непонятно, но мое предложение приготовить этого зверя все восприняли как некий очень ценный и дорогой подарок. Мужчина, даже как я понимаю, смущенно старался объяснить, что ему нечем ответить на такой дар. Я лишь пожал плечами и махнул рукой, как бы говоря: «Бывает. Сочтемся в другой раз».
Тушку кошки быстро разделали, аккуратно сняв с нее шкуру и отделив от нее передние лапы. После чего все полученное положили сушиться на берегу.
Гоблины меня к свежеванию и разделке даже не привлекали, да и помочь я бы вряд ли им чем-то смог. Но они и без моих кривых рук сноровисто и быстро все сделали.
А потом одна из старших гоблинш, опять же, на мой взгляд, может она просто так выглядела, стала аккуратно извлекать какой-то внутренний орган из тела зверя, лежащего на принесённых больших листьях, похожих на папоротники.
И как только этот небольшой внутренний орган животного, вынутый из тела, показался на свет, от него стала растекаться сильнейшая аура магии, я невольно зажмурился. Хотя никаких видимых проявлений магии я на тот момент еще не ощущал. А потом этот разящий во все стороны магией орган в сыром виде преподнесли мне.
Я хотел отказаться, но женщина очень настойчиво подсовывала его именно мне и пыталась пояснить, что только я и должен его съесть. Если честно, я бы предпочел употребить его обжаренным или приготовленным как-то по-иному, но мне ясно давали понять, что съесть его надо сейчас и именно сырым.
