Решение принято. Работаем.
Но в первый раз у меня ничего не получилось. Я вновь появился в окружении этих самых дикарей. И опять анализ ситуации и попытка уйти от них.
Но у меня ничего не получилось и сейчас.
А потом не получилось и в третий. И в десятый. Даже в сотый.
С каждым разом построение группы менялось, но их слабое звено все время было неизменным.
И вот, наконец, я прорвал оцепление и даже умудрился, унося ноги, перехватить на лету два копья, брошенных мне в спину. Оказывается, мое предчувствие боли в этом случае неплохо помогало. Я уклонялся, отпрыгивал, отбивал брошенное в меня метательное оружие руками. И в конечном итоге научился просто перехватывать его в тот самый момент, когда это мог сделать. И это выручало.
Я даже пытался сражаться. Но уже достаточно скоро понял, что это очередная моя ошибка. Для этих дикарей я был не соперник. А потому просто пытался сбежать. И в какой-то бесчисленный раз у меня это получилось.
Я прорвал их кольцо, и меня скрыло от них какое-то толстое дерево.
Я делаю очередной шаг.
И вновь оказываюсь в том самом тренировочном зале.
– Молодец, справился. Что-то в тебе есть, правда непонятно что, – сказал мне Даарг, но потом констатировал: – Хотя действовал ты совершенно безграмотно.
И немного помолчав, он у меня уточнил:
– Ты вообще кем был по жизни?
– Ну, сначала учился, потом занимался торговлей и сделками, – переиначил я свою студенческую жизнь и пребывание на станции в более простые и понятные термины.
Драгонита явно не интересовали подробности или частности моей жизни, он хотел понять в общем.
– Так я и подумал, что настоящим воином ты никогда не был. Поэтому для меня еще более непонятно, как и почему ты оказался тут.
– Судя по всему, по своей глупости, – пожав плечами, ответил я.
– Оно и видно. И эта глупость обойдется тебе очень дорого. И посмотрев на меня, он усмехнулся.
– Потому что теперь мне придется сначала сделать из тебя хотя бы какого-никакого воина. – И он улыбнулся своей клыкастой пастью.
– А начнем мы прямо сейчас.
После чего он вышел немного вперед и сказал:
– Чем быстрее ты освоишь то, чему я смогу тебя обучить, тем быстрее мы сможем перейти к следующему шагу.
И он показал на меня.
– Где бы ты ни оказался и что бы с тобой ни произошло, у тебя всегда с собой будет самое грозное и опасное оружие, которое у тебя когда-либо было.
И он, помолчав, добавил:
– Это ты сам. Все остальное делает тебя лишь чуточку смертоноснее и опаснее.
И он обошёл мою стоящую в центре зала тушку кругом.
– Я не могу научить тебя сражаться или вести бой, честный или нечестный. В этом мире можно научиться лишь трем вещам. Умирать, убивать и выживать. И лучше всего материал, как известно, усваивается на собственном опыте.
И этот хищник слегка облизнул свои узкие губы.
– Все это будет происходить на твоем собственном опыте. Придешь сюда, когда воскреснешь.
И я ничего даже не успел осознать, как в этом зале умер впервые.
Мгновенно, даже ничего не поняв.
Умирал я там миллионы, миллиарды раз.
Сначала это было быстро. Потом Даарг стал что-то рассказывать и пояснять свои действия. Но я все равно не понимал ничего из его объяснений. И потому продолжал все так же умирать.
Потом до меня постепенно стали доходить те основы, которые он вбивал в меня с каждой моей смертью. Я проклял как его, так и тех, кто создал этот страшный, ужасный и смертельный мир-полигон.
Но в конечном итоге я усвоил и осознал то, чему он пытался меня обучить.
Такого я не встречал ранее. Ему было все равно где, кто, когда и с кем, при каких условиях и каким оружием. Он убивал, взглядом, прикосновением, мыслью. Находясь рядом или издалека.
И я перенимал эти навыки. Я впитывал их с потом, кровью и, естественно, каждой своей смертью, которая, казалось, пропитала весь этот мир.
Прошли тысячелетия, в этом я уверен, прежде чем впервые после нашего поединка я не умер.
Но ему этого было мало. Я должен был не только не умереть, но и продолжать жить, ведь здесь не было лекарей, способных вырастить отрубленную ногу или руку, восстановить сломанный позвоночник. А потому он меня добивал.
Так прошли еще тысячелетия.
И вот мы сражаемся на равных. Он не может убить меня. Но и я не могу никак достать его.
Бой длится уже несколько суток.
– Достаточно, – говорит он, – теперь ты готов.
И я даже не успеваю ничего ответить, как слышу уже знакомый звонкий хлопок в ладоши.
И я опять посреди леса, но уже совершенно иного.
Никого нет.
Странно. Делаю шаг. Слушаю лес. Мои звериные навыки и инстинкты проснулись мгновенно.
Тут кто-то есть. Ощущаю его. Он следит за мной и он один. Но он полностью уверен в себе и своих силах.
Я его добыча. Я его еда.
Идти дальше не вижу смысла. Изучаю обстановку.
Он видит меня. Не чувствует, а именно видит.
Я на расстоянии его удара, а значит, он где-то поблизости от меня, в пределах прямой видимости.
Но никого нет. Открытые участки пропускаю. Но тут вспоминаю партизан, что делали замаскированные землянки, и начинаю анализ именно с таких, казалось бы, открытых и безопасных для меня зон пространства.
Ничего необычного. Профессиональные убийцы не нагоняют страха.
Это не звери. Их нужно чувствовать совершенно по-иному. Они не проявляют ни интереса, ни ненависти, ни злобы, ни желания. Но что-то всегда есть.
И сейчас я добыча.
Именно поэтому я стараюсь засечь то самое чувство охотника, преследующего, подкарауливающего свою добычу.
Есть, вот он. И как только я нашёл его?
На меня выпрыгнула какая-то паукоподобная образина из замаскированной в земле прямо напротив меня ямы.
Скорость невероятная. Но я практически мгновенно почувствовал ту боль, что она должна мне причинить, а потому ушёл в сторону.
Но оказывается, я ошибся, и эта образина тут была не одна. Я попал прямо в расставленные лапы-клешни второй, которая и откусила мне голову.
Почему так?
Снова стою на том же самом месте. Почему я чувствую лишь одну из них? Может, я не то ищу? Или… Вроде я что-то слышал о чем-то похожем. По-моему, называлось роевое сознание. Когда несколько существ мыслят как одно.
Или почему эти твари не умеют маскироваться так же, как и я? Принимая образ чего-то совершенно иного.
