И, подсознательно пожалев мма Цау, нисколько не раздумывая, мма Рамотсве протянула руку, мягко коснулась локтя женщины и не убрала руку. Мма Цау напряглась, дыхание ее стало неровным, она повернулась и пристально посмотрела на мма Рамотсве, в глазах ее стояли слезы.
– Вы мать одной из этих девушек, – тихо сказала мма Цау. Это был не вопрос, а утверждение. Ее прежняя уверенность в себе пропала, она, казалось, сделалась еще меньше, ссутулившись на сиденье.
Мма Рамотсве не поняла мма Цау и готова была признаться в этом. Но, подумав, догадалась, что именно имела в виду эта женщина. В конце концов, это знакомая история, чему тут удивляться! Муж, отец, добропорядочный гражданин, такой человек все же мог завести роман с другой женщиной, несмотря ни на что, несмотря на причиняемую жене боль, и многие ботсванские женщины так и поступали. А некоторые из таких мужчин шли дальше, вступая в связь с девушками гораздо моложе себя, иногда даже со школьницами старших классов. И ощущали гордость, встречаясь со своими юными подружками, которым кружила головы возможность швыряться деньгами, или быстрая машина, или, возможно, власть.
– Я слышу, что вы говорите мма, – начала мма Рамотсве. – Ваш муж. Я не имела в виду…
– Это длится уже много лет, – не слушала ее мма Цау. – Сразу после того, как мы поженились… да, тогда все и началось. Я много раз говорила ему, как глупо он выглядит, бегая за молоденькими девушками, но он не обращал на мои слова внимания. Я говорила, что уйду от него, но он только смеялся и советовал мне так и поступить. Но я не могла, мма. Не могла…
История, знакомая мма Рамотсве. Она встречала множество женщин, которые не могли расстаться со своими недостойными мужьями, потому что любили их. Эти случаи сильно отличались от тех, когда женщины боялись уйти от мужчин или некуда было идти; однако были женщины, которые не могли уйти, потому что вопреки тому, как с ними поступали, вопреки жестоким разочарованиям упорно продолжали любить своих мужей. Здесь, как подозревала мма Рамотсве, был тот самый случай. Мма Цау любила своего мужа и, очевидно, будет любить до конца.
– Вы любите его, мма? – тихо спросила она. – Да?
Мма Цау смотрела на свои руки. Мма Рамотсве заметила, что одна из них была слегка припудрена мукой – рука поварихи.
– А… – пробормотала мма Цау, – да, мма. Я люблю этого человека. Я слабая женщина, я понимаю. Но я люблю его.
Мма Рамотсве вздохнула. Против такой любви нет средства. Любовь самое важное в жизни, и, чтобы выяснить такой простой факт, не надо быть частным детективом. Такая любовь, крепкая любовь родителя или преданного супруга может померкнуть – и часто меркнет, – но на это уходит много времени, однако часто она сохраняется, несмотря на то что, несомненно, адресована недостойному человеку.
– Я хочу сказать вам что-то не имеющее к этому отношения, – сказала мма Рамотсве. – Я не знаю вашего мужа.
Потребовалось несколько минут, чтобы до мма Цау дошел смысл сказанного. Поняв, она обернулась к мма Рамотсве, все еще с ощущением, что потерпела поражение.
– Зачем вы приехали? – спросила она. В голосе ее не слышалось любопытства. Вопрос звучал, словно мма Рамотсве явилась поговорить о доставке яиц или, может быть, картошки.
– Я приехала, потому что слышала, что вы угрожали уволить одну из ваших сотрудниц, – ответила мма Рамотсве. Она не хотела намекать на то, что Поппи приходила жаловаться, и сказала – в полном соответствии с истиной в самом строгом смысле, – что никто не просил ее приходить. Это не было ложью. Скорее тем, что Клоувис Андерсен называл уклончивой формулировкой, а это не одно и то же.
Мма Цау пожала плечами.
– Я шеф-повар, – сказала она. – Меня приглашают обслуживать выездные банкеты. Вот я кто. Некоторых сотрудников я держу, а некоторых увольняю. Не все они хорошие работники. – Она слегка потерла руки, и мма Рамотсве увидела крохотные частицы муки, словно пылинки, заплясавшие в солнечном свете.
Сочувствие, которое испытывала к этой женщине мма Рамотсве, сменилось раздражением. На самом деле ей не нравилась эта женщина, хотя, возможно, ее преданность волоките-мужу была достойна восхищения!
– Людей увольняют и по другим причинам, – заметила мма Рамотсве. – Например, некоторые крадут еду – таких увольняют, если выясняется, что они кормят казенной едой собственного мужа.
Мма Цау молчала. Протянув руку, она принялась теребить подол юбки, словно проверяла прочность шва. Она вздохнула, и в горле у нее что-то захлюпало.
– Возможно, это вы написали то письмо, – сказала она. – Возможно…
– Я не писала, – ответила мма Рамотсве. – И та девушка тоже.
Мма Цау покачала головой:
– Тогда кто же?
– Понятия не имею, – сказала мма Рамотсве. – Но это никак не связано с той девушкой. Вас шантажирует кто-то другой. Потому что это шантаж. Обычно это дело полиции.
Мма Цау рассмеялась:
– Думаете, мне следует пойти в полицию? Думаете, я приду и скажу им: «Я кормила мужа казенной едой, а теперь мне угрожают»? Я не такая дура, мма.
Голос мма Рамотсве звучал ровно:
– Я знаю, что вы не глупы, мма Цау. Я это знаю. – И она замолчала.
Мма Рамотсве сомневалась, что мма Цау предпримет что-либо против Поппи, и это значило, что задача выполнена. Но оставался вопрос с шантажом. Шантаж – недостойное дело, думала мма Рамотсве, ее оскорбляло сознание того, что кто-то мог заниматься шантажом и при этом оставаться безнаказанным. Она, возможно, могла бы распутать это дело, если бы было время, в какой-нибудь период затишья, когда ни ей, ни мма Макутси нечего делать. Возможно даже, она могла бы поручить это дело мма Макутси и посмотреть, как она справится. Никакому шантажисту не справиться с мма Макутси, помощницей детектива в «Женском детективном агентстве № 1», с отличием окончившей Ботсванский колледж делопроизводства, – мма Девяносто Семь Баллов, как иногда мма Рамотсве непочтительно думала про нее. Она представила себе противостояние шантажиста и мма Макутси: уверенную женщину в больших круглых очках, пылающую негодованием, и шантажиста, незаметного, жалкого человечка, съежившегося от гнева женщины.
– Чему вы улыбаетесь? – спросила мма Цау. – По-моему, здесь нет ничего смешного.
– Верно, – сказала мма Рамотсве, возвращаясь к реальности. – Ничего смешного. Я выясню, кто именно пытается вас шантажировать.
Мма Цау на минуту задумалась.
– А вы не собираетесь что-то предпринимать… в связи с моим мужем?
– Нет, – ответила мма Рамотсве. – Меня не интересует ваш муж.
И это, разумеется, была правда. Мма Рамотсве могла только представить себе мужа мма Цау, ленивого, раскормленного преданной женой, толстеющего все больше и больше, до того, что из-за огромного живота он не видит нижней части тела. Так ему и надо, подумала мма Рамотсве. Одно дело быть женщиной с традиционной фигурой и совсем другое – мужчиной традиционного сложения. Это совсем не так хорошо.
