– А что нам делать с призраками? – переспросила Лиля. – Позвать священника? У меня реально никаких идей, как упокоить их души.
– Традиционно нужно понять, чего хотят призраки, и сделать это, – пожал плечами Нев, возвращая очки на нос. – Чего они могут хотеть? Если они не были убиты, значит, не возмездия. И вряд ли священника, из письма явно следует, что они были атеистами. Из этого я делаю вывод, что способ их погребения здесь тоже ни при чем. В блокадном Ленинграде и хуже бывало.
– Правды? – предположил Ваня. – Чтобы о них знали?
– Как вариант, – согласился Нев. – Войтех, что вы думаете? – он повернулся к Дворжаку.
Но тот, похоже, ничего не думал. То есть как раз думал, но так глубоко погрузился в собственные мысли, что вопроса Нева просто не заметил. Как не заметил и того, что начал тихо проговаривать свои мысли вслух, снова переходя на чешский:
– Proč les? Kola, protože někdo přišel a pohřbil lidí. Oheň, protože byly spáleny. Dopis, protože to řekl o nemoci. Bahno, benzín… pochopitelné. Tak proč les?… Proč je to důležité?
[5]
– Что это с ним? – напряженно спросил Ваня.
Саша оторвала взгляд от поверхности стола, которую уже несколько минут неосознанно ковыряла пальцем, и удивленно посмотрела на Войтеха. Это не напоминало очередное видение, после них он был растерянным и дезориентированным. Сейчас он, похоже, просто думал.
– Дворжак, – позвала она.
– Войтех, – Лиля, сидевшая к нему ближе всех, коснулась его руки.
Войтех вздрогнул и удивленно посмотрел на остальных.
– Это целитель, – неожиданно громко, четко и уверенно заявил он. – Целитель что-то сделал с ними, поэтому они в таком состоянии.
Все четверо переглянулись и снова повернулись к нему.
– С чего ты взял? – осторожно спросила Саша. Неужели у него все-таки было видение?
Он взял это с того, что только в такое объяснение укладывалось все. Предыдущий целитель отшельников узнал о том, что деревне грозит опасность. Ему пришлось пойти против законов их небольшого сообщества, покинуть его и самому предложить помощь людям, принадлежавших миру, от которого отшельники пытались отгородиться. Но его, судя по письму, в грубой и обидной форме прогнали. Покидая деревню, он оглянулся. На том самом месте, на котором его, Войтеха, посетило второе видение. Все видения были значимы для мозаики, и это тоже. На том самом месте целитель от обиды, или горечи, или просто от злости… проклял деревню. Или сделал что-то в таком духе. Нев говорил о колдовстве, о чужой воле. Эти целители могут считать, что их сила от бога, но ее истинные истоки никто не знает, даже они сами. И своих возможностей они могут не знать. А могут знать и просто скрывать. В этом все дело. Его интуиция была с ним полностью согласна.
Только он не мог об этом так сказать.
– Нев упоминал колдовство, – осторожно начал Войтех, аккуратно подбирая слова. – Кто у нас тут тянет на колдуна? Мы знаем, что целитель приходил сюда и его обидели. Все сходится.
– Войтех, но он ведь целитель, а не колдун, – возразила Лиля. – Или он вам сказал что-то такое, что заставило вас усомниться в этом? – она почему-то посмотрела на Сашу, наверное, как на второго свидетеля того разговора.
Саша лишь пожала плечами. Она, как ей казалось, прекрасно поняла ход мыслей Войтеха, но ведь только она здесь знала если не все, что знал он, то, по крайней мере, гораздо больше остальных.
– И что ты предлагаешь? – спросила она, внимательно глядя на Войтеха. – Нам даже к стенке прижать его не удастся, он уже мертв. Нынешний целитель всего лишь его сын.
– Не советовал бы я никого прижимать к стенке, – передернул плечами Ваня, вспоминая встречу с отшельниками.
– Я не собираюсь никого никуда прижимать, – заверил его Войтех. – Этот целитель, когда мы общались с ним, говорил некоторые вещи… обо мне, которые не мог знать. Его дар определенно не ограничивается целительством. И вполне возможно, что у его отца он был такой же. Я… попрошу его прийти сюда и взглянуть на захоронение. Уверен, он сам поймет, существует ли проклятие. И если сможет, снимет его.
– Попросишь его? – Лиля даже забыла, что она, в отличие от своего брата и Саши, все еще называла Войтеха на «вы».
– Ты что, хочешь, чтобы мы снова туда пошли? – спокойно уточнила Саша.
– Второй раз так может не повезти, и револьвер все-таки выстрелит, – поддакнул Ваня.
– Нет, я не хочу, чтобы мы снова туда пошли. Нам ясно дали понять, что второй раз нам и сыграть не дадут, на месте убьют. Поэтому я пойду один. Если не повезет, то, по крайней мере, это будет всего одна жизнь, а не пять. – Он посмотрел на Сашу и добавил: – Это допустимые потери.
Саша вскинула руки, давая понять, что она его решение оспаривать не собирается. За четыре дня она, может быть, и не слишком хорошо его изучила, но ей хватило времени, чтобы понять: спорить со своими решениями он никому не позволит. Зато Лиля, видимо, этого так и не уяснила.
– Вы с ума сошли, Войтех! – воскликнула она. – Они же вас точно убьют. Саша, скажи ему!
Саша удивленно вздернула бровь, хоть и прекрасно поняла, с чего это Лиля взывает именно к ее разуму. И именно поэтому еще решила, что указывать Войтеху не станет.
– Я? – наигранно удивилась она. – Я ему кто, чтобы говорить что-то? Есть две женщины, которые могут указывать мужчине. До определенного возраста это может делать мать, потом жена. В случае с ним, – она кивнула в сторону Войтеха, – еще старший по званию, они же тоже бывают женского пола. Я ему не мать и не жена. И всего лишь лейтенант в запасе. Так что… – Она развела руками.
Лиля снова повернулась к Войтеху.
– Давайте я пойду с вами? – беспомощно предложила она, заранее зная, что он откажется. – Я умею договариваться с людьми.
– Еще чего, – буркнул себе под нос Ваня.
– Нет, это не подлежит обсуждению, – Войтех твердо покачал головой. – Я пойду один. Завтра с утра. Если повезет, к вечеру вернусь. Если очень повезет, то с целителем. Если… не вернусь…
Он поднялся из-за стола, вышел из дома. Пока все удивленно переглядывались, хлопнула дверца машины, и Войтех вернулся с небольшой сумкой, которая все это время лежала среди ящиков с оборудованием. Он открыл ее и вытащил сверток пятитысячных купюр.
– Я обещал вам компенсировать все затраты на поездку. Здесь сто пятьдесят тысяч. Я полагаю, это компенсирует стоимость билетов. Машина у вас есть, дорогу обратно вы знаете.
В комнате повисла полная тишина. Наверное, в этот самый момент все поняли, что он действительно не шутит. Он пойдет туда один. Завтра утром. И сам же допускает возможность, что не вернется.
