– Джейс заслуживает того, чтобы любить меня. Я имею в виду, он неплохой парень, – сказала я, хлюпая носом. – По крайней мере, я думала, что он может меня любить.
Мама заключила меня в объятья; от нее пахло тыквой и специями, и мне совсем расхотелось уезжать. Я хотела снова стать маленькой девочкой, которой не нужно рядиться во взрослую одежду и расхлебывать дерьмо взрослой жизни.
– Джейсу тоже не позавидуешь. – Она сжала меня так, как я любила. – Он напоминает мне одного парня, с которым мы вместе учились в медицинской школе. У него был долгий роман с девушкой, и вдруг она умирает во время летних каникул. Кажется, что-то с сердцем. – Мама подалась назад и сжала мои холодные руки. – Но прошло уже сколько лет? Десятки? Я до сих пор встречаю его время от времени, и он так и не женился, да и серьезных отношений, думаю, у него не было. А Джейс… ну, у него же ребенок от этой девушки. И нам еще труднее его понять.
Не могу сказать, что ее слова придали мне сил или облегчили боль. Даже если Джейс не хотел меня, я все равно желала ему двигаться дальше, снова найти любовь и разделить с кем-то радости жизни. Я не хотела, чтобы он повторил судьбу маминого приятеля, проводя годы в одиночестве, довольствуясь случайными связями и никого не подпуская к себе близко.
Джейс заслуживал лучшей участи, потому что, по большому счету, он отличный парень, только вот… замороченный и, видимо, мне не по зубам.
В воскресенье, когда мы вернулись, я заставила себя лечь спать пораньше, но эта ночь ничем не отличалась от других. Сначала несколько часов спокойного сна, а потом начинались ночные кошмары. Иногда мне снилась Дебби, в нашей комнате… под потолком. Или я опять видела себя на похоронах, и Эрик уже не орал на меня, а сталкивал в разверстую могилу.
А еще мне снился Джейс. Он любил меня и уверял, что всегда будет рядом. Эти сны были прекрасны, но только до тех пор, пока я не просыпалась, сознавая, что все это не наяву. Иногда я видела нас обоих в каком-то странном доме, и я звала его по имени, но он будто не слышал меня, проходя через бесконечные двери, и я все никак не могла его догнать.
Каждое утро я просыпалась с ощущением, будто и вовсе не сомкнула глаз, и занятия в последние дни семестра проходили как в тумане. И все-таки мне удалось сдать большинство экзаменов. Поскольку свободного времени хватало с избытком, я с удовольствием тратила его на учебу, просиживая в одиночестве в своей квартире. И ела.
Но не зря я корпела над учебниками – к экзаменам я подошла более чем подготовленной, и это здорово, потому что работало на мое будущее. Пусть не такое, как я планировала, но будущее, которое мне предстояло принять. И, в конце концов, учительствовать – это совсем неплохо. Я почему-то не сомневалась в том, что мне понравится. Так что экзаменационная сессия стала моим первым грандиозным успехом на новом поприще.
* * *
Я напряглась всем телом, когда мы с Каллой пришли на музыковедение и заняли свои места. Ее щеки разрумянились на холоде, и шрам стал особенно заметным. Растирая замерзшие руки, она съежилась на сиденье.
– Не могу привыкнуть к такому холоду, – сказала она, дрожа. – Когда закончу колледж, переберусь во Флориду.
– Еще недавно ты говорила, что терпеть не можешь жару. – Я достала авторучку, изображая полную готовность к лекции. Как бы не так. – Тебе, наверное, лучше подыскать местечко, где круглый год комфортная погода.
Она надула губки.
– Кстати, хорошая идея. Надо попробовать. А ты что решила?
До диплома была еще целая вечность, так что я даже загадывать боялась. Поэтому лишь пожала плечами.
– Наверное, останусь в этих краях.
Она вздохнула и, протянув руку, дернула за подол моей толстовки. Только тогда до меня дошло, что я ношу ее, не снимая, вот уже три дня. Постой-ка. А я принимала душ сегодня утром? Кажется, нет. Помню, что прошлась по волосам расческой, прежде чем убрать их в неряшливый хвост.
Докатилась.
– Придешь ко мне в общежитие вечером? – спросила она, как будто вот уже две недели уговаривала меня. – Нажремся всякой нездоровой вкуснятины – заедем по пути в «Шитз». Ты же знаешь мою страсть к начос.
[37]
Я уже приготовилась сказать ей «нет», но передумала. Мне действительно пора встряхнуться. Хотя бы на один вечер.
– Ладно, но только ты сможешь за мной заехать? А то холодно тащиться по полю пешком, да еще в ночи.
– Конечно! – Широкая улыбка вспыхнула на ее лице – умопомрачительная улыбка. – Ура! А я куплю пива. Ничто так не поднимает настроение, как распитие спиртных напитков несовершеннолетними. Или, может, чего покрепче? Черт, я тебя так напою, что ты… – Она осеклась и поджала губы.
– Воспользуешься моим беспамятством? – пошутила я и, когда она не засмеялась, вздохнула. Но тут я почувствовала на себе взгляд и повернула голову. Воздух застыл в моих легких.
Джейс стоял у прохода, в толстовке с капюшоном и потертых джинсах. И опять в этой чертовой серой шапочке, которую я обожала. Мне захотелось сорвать ее с головы и совершить какое-нибудь безумство – скажем, спрятать у себя под подушкой или еще что.
Я внутренне поморщилась.
Хорошо, что это только фантазии.
Видеть его, как всегда, было чертовски тяжело. Это и раньше было для меня испытанием, но теперь, когда я познала силу его объятий, ощущение его кожи, сладость его поцелуев, превратилось в пытку. Еще труднее было примирить его доброту, остроумие и заботливость с этим Джейсом – таким же, как тот, кто бросил меня после нашего первого поцелуя.
Я приняла его вместе с его прошлым и не собиралась бежать от проблем. Я бы помогла ему разобраться с этим грузом. Я бы любила его, несмотря ни на что.
Авторучка выскользнула из моих пальцев и упала на колени. Узел затянулся в груди, когда он переступил с ноги на ногу, как будто хотел что-то сказать, но я не представляла себе, что бы это могло быть, учитывая, что все это время он избегал меня, словно я страдала тяжелой формой герпеса.
– Тесс, – произнес он. Я встрепенулась каждой своей клеточкой при звуке его глубокого голоса и закрыла глаза.
Слышать, как он произносит мое имя… я прогнала подступившие слезы и открыла глаза. Мне действительно больно, потому что этот парень… он разбил мое сердце.
Калла напряглась, и я чувствовала, что она еле сдерживает желание надрать ему задницу.
Должно быть, и он это почувствовал, потому что взгляд его глаз цвета грозовых туч переметнулся к ней, а потом вернулся ко мне. Что бы он ни собирался сказать, кануло в пустоту. Он тряхнул головой и, отвернувшись, спустился на несколько рядов вниз, занимая место.
Я впилась глазами в его затылок и кончики волос, выглядывающие из-под шапки.
