Еще и глаза закрыл, будто так и надо.
Бегло проверила ауру и, поколебавшись, потянулась к лицу, стереть кровь. Геральт томно вздохнул, когда пальцы коснулись кожи. Можно подумать, я его глажу! Тут же отдернула руку и заработала недовольное:
– Ты, кажется, осматривать собралась.
Геральт открыл глаза и глянул так, будто он при смерти, а я помогать отказываюсь. Хорошо, может, навсей действительно храбрится, а под рубашкой колотая рана или ожог. Маги устроили знатный поединок, без повреждений точно не обошлось.
Убеждая себя, что это обычный больной, начала медленно расстегивать пуговицы. Почему-то безобидное занятие казалось безумно порочным. Может, из-за полуулыбки Геральта? Как у кота в предвкушении сметаны. Навсей и дышал иначе, неровно. Дразнит? Так и есть, дразнит! Разозлившись, поборола стеснение и быстро разделалась с пуговицами. Но тут случилась новая напасть: каждое прикосновение к обнаженной мужской коже отзывалось приливом крови к щекам. Геральт тоже подливал масла в огонь, млел, будто от ласки. А ведь я только ощупывала! Как прикажете работать?
– Все в порядке! – отвернувшись, брякнула я. – Заживет.
– А вдруг нет? – приподнявшись на локте, промурлыкал Геральт. – Разве ты все посмотрела?
Стащила с навсея рубашку. Одни синяки, царапины, ран вроде нет.
Какой же у него твердый, подтянутый живот! Сразу видно, много тренируется. И кожа гладкая, не грубая. Чуть потная, но этим и притягательная. Стоп, о чем я думаю? Какое мне дело, как и что у Геральта выглядит, как он дышит? Ладно, снаружи все хорошо, но могут быть другие повреждения. Едва начала щупать живот, стремясь определить, все ли в порядке с внутренними органами, как Геральт предательски тоненько застонал, и не от боли. Я отпрянула как ошпаренная, но навсей ловко ухватил за руку и повалил на кровать. Опомниться не успела, как ощутила тяжесть его тела и вкус горячих нетерпеливых губ. Возмущенно уперлась нахалу в грудь, и тот, не разрывая поцелуя, перекатился так, чтобы я оказалась сверху. Теплые ладони тут же легли на попу. Мне бы возмутиться, но сердце прыгало где-то в горле, а тело стало тряпичным.
– Да?.. – на время прервавшись, хрипло, с надеждой спросил Геральт.
Глаза горели, а руки в кои-то веки оставили в покое. Мне бы слезть, но на навсее оказалось так мягко и уютно, а желанные губы так близко… Гори все синим пламенем, я хочу с ним целоваться!
Разумеется, ответить на странный вопрос без самой сути вопроса не смогла, хотя навсей и прожигал взглядом. Вместо этого зарылась в волосы Геральта и потянулась к губам. Не знаю, сколько мы целовались. Я потеряла счет времени. Мира больше не существовало, только губы навсея. Не помнила, и как снова оказалась под Геральтом, очнулась от сладкого дурмана, только когда ощутила прикосновение к бедрам. И не поверх юбок, а под ними. Оказалось, навсей давно задрал подол и гладил полоску кожи между чулком и поясом.
– Помнится, тебе нравилось, Дария, – лукаво шепнул он и, перекатившись, сел.
Признаться, испытала разочарование, но оно быстро сменилось смесью стыда и истомы. Пальцы Геральта массировали ноги от колен до самых пальчиков, а губы… Ох, мать отодрала бы за уши, если бы узнала! Кожа плавилась под умелыми прикосновениями, а сердце окончательно угнездилось в горле. Живот ныл, требуя чего-то непонятного. Вседержители, я снова испытала желание!
Язык Геральта уже дразнил застежки пояса. Пальцы скользнули под чулок.
Непроизвольно выгнулась, когда кончик языка пощекотал кожу. Мне не хватало воздуха, низ живота предательски ныл.
Недовольно замычала, когда Геральт отпустил ноги и одернул подол. Как, и это все?! Я готова была умолять о ласке, но пока мучительно кусала губы.
Геральт победоносно ухмылялся.
– Грязно и гадко, Дария? – наклонившись, выдохнул в губы навсей.
Мерзавец дразнил предвкушением поцелуя, но не желал его дарить. Пришлось взять самой.
– Ммм, мне остаться на ночь? – прервав сладкую пытку, спросил Геральт, поглаживая грудь. А я и не заметила, когда он положил туда ладони.
– Нет, – смущенно промямлила в ответ.
– Мне уйти? – продолжал искушать негодяй, наградил чередой быстрых поцелуев шею и начал терзать ухо.
Это оказалось выше моих сил, и я сдалась.
Следующими в неравной борьбе пали запястья. Шумно дыша, гадала, как обычные ласки способны рождать такое удовольствие. Но оно показалось детским лепетом после коленок. Тут уж не смогла сдержаться. Каждое прикосновение языка – будто порция огня по жилам. Тело превратилось в чуткий инструмент в руках Геральта. Мне не хватало воздуха, а члены утратили возможность двигаться.
Чулки давно сползли, подвязки Геральт стащил зубами. Затем он приподнял меня и удивительно легко избавил от пояса. Но главное искушение и главный позор ждали впереди. Теплая ладонь легла на панталоны и погладила низ живота. Пальцы собрали ткань, немного оголив тело. Залившись румянцем стыда, дернулась. Волшебство прикосновений пропало.
– Все хорошо, Дария, не бойся! – Навсей лег рядом и привлек к себе. – Если хочешь, начнем с меня. Там, – он едва сдержал смешок, – все знакомое.
Лукаво заглянув в глаза, Геральт расстегнул и стянул брюки. Я тактично отвернулась. Вот почему не выставлю его из комнаты? Знаю ведь, чего хочет. Но проблема заключалась в том, что я этого тоже жаждала, пусть одновременно боялась.
– Давай ладошку.
Геральт скинул лишнюю одежду на пол и лег на спину.
– Вы женаты, – из последних сил сопротивлялась, но тело упорно толкало к навсею.
Геральт не ответил и, перевернувшись на бок, поцеловал. Затем взял мою ладонь и положил себе на живот. Я робко погладила его, но спуститься ниже не решилась, пусть даже на навсее остались кальсоны.
– Нужно бороться с глупыми страхами, Дария, ведь ты тоже меня хочешь.
Хочу, но никогда не признаюсь, лучше умру. Какой позор! Приличные девушки всегда позволяют собой обладать, а не просят сделать женщиной.
Стиснула зубы и отвернулась. Не стану смотреть на идеальное тело, и все пройдет. Нужно просто полежать, овечек посчитать…
– Бедная наиви! – сочувственно вздохнул Геральт и по очереди наградил запястья нежными поцелуями. – Неужели не хочешь попробовать?
– Это больно, – призналась в самом главном своем страхе.
– А если не будет больно?
Пальцы поглаживали пальчики, дыхание щекотало шею.
Что он со мной делает? Вместо решительного отказа позволила Геральту положить ладонь на грудь. Странное ощущение: и приятно, и страшно. Сердце ушло в пятки, когда навсей расстегнул первую пуговку платья. Затем же страх ушел, наоборот, не терпелось избавиться от одежды, даже помогла Геральту раздеть себя до корсета. Думала, он тут же ринется снимать последний оплот, но нет, навсея вновь заинтересовали ноги.
