Конники в чёрных островерхих шапках, забросив за спину щиты и нещадно нахлёстывая лошадей, удирали, будто зайцы от борзых собак. За ними по пятам с дикими воплями скакали половцы. Самые ловкие из степняков арканили врагов крепкими волосяными верёвками.
Русичи настигли чёрных клобуков на краю дубравы, тянувшейся по склону холма. Завязалось сражение, заглушившее все шорохи леса и ранний щебет птиц.
Игорь остановил своих дружинников, которые рвались преследовать чёрных клобуков и в чаще леса и подозвал к себе Бренка:
— Что думаешь, воевода? Откель взялись чёрные клобуки?
— Неспроста это, — ответил Брейк. — Сами по себе порошане в набеги не ходят, значит, где-то поблизости Рюриковы дружины.
Правоту воеводы подтвердили последующие события.
Чёрные клобуки, вылетев из леса, смешали дружину дорогобужского князя, стоявшую у дороги, что вела через лес.
Чуть в стороне на берегу ручья воины из Рюрикова полка и дружинники Бориса Захарьича разбивали стан. Там уже дымили костры и белели верхушки шатров.
Поток бегущей конницы ворвался в стан, произведя в нём переполох. Обозные мужики бросились врассыпную. Ратники хватали оружие, ожидая, что следом за чёрными клобуками на них вот-вот обрушатся рассвирепевшие половцы. Некоторые из ратников перебрались вброд через широкий ручей в надежде на то, что эта преграда задержит половецкую конницу.
Мстислав Владимирович осадил коня подле шатра тысяцкого Лазаря.
Лазарь со своим конюхом в это время устанавливав ли стяг, поваленный несущимися прочь чёрными клобуками.
— Бросай стяг, воевода, и спасайся! — крикнул князь, удерживая на месте плясавшего под ним жеребца. — Ольговичи валом валят на нас, и с ними погань» видимо-невидимо!
— Окстись, княже, — спокойно отвечал Лазарь, — не пристало нам от поганых бегать. Станем крепко!
— Дружина моя разбежалась, с кем я против поганых встану? — не унимался Мстислав.
— Пеший полк бери, — сказал Лазарь.
— Да разве соберёшь пеший полк в такой сумятице! — крикнул Мстислав и, взмахнув плетью, умчался.
Лазарь, прищурив глаза от слепящих лучей солнца, поглядел вслед Мстиславу. Красный плащ князя, развеваясь, несколько раз мелькнул среди чёрноклобутский всадников и пропал в потоке бегущей конницы.
В следующий миг Лазарь увидел воеводу Бориса Захарьича, который подъехал на рыжем коне.
— Что, сбежал верховод наш? — с усмешкой промолвил Борис Захарьич, по-молодецки спрыгнув с седла. — Ну и леший с ним! Сами управимся.
— Ладно бы только Мстислав, а то с ним вместе и дружина его в бега ударилась, — с сожалением произнёс Лазарь. — У нас конницы и так не шибко много было, а стало ещё меньше.
— Пешцы в бою надёжней, — успокоил тысяцкого Борис Захарьич. — Вона, гляди, Сдеслав Жирославич, воевода дорогобужский, свой пеший полк к сече выстраивает.
Борис Захарьич указал рукой за дорогу, где и впрямь топорщился поднятыми кверху копьями большой пеший отряд, полыхавший на солнце червлёными щитами
[87]
. Над островерхими шлемами ратников покачивался багрово-жёлтый стяг Мстислава Владимировича с вызолоченным ликом Вседержителя.
— А он отчего не побежал за князем своим? — удивился Лазарь. — Иль кольчужные перчатки ему руки не жмут?
От вида готового к бою полка настроение тысяцкого сразу улучшилось.
— Не привык Сдеслав пятками сверкать, потому и не побег, — сказал Борис Захарьич. — Ну что, пощиплем поганых, друг Лазарь?
— Размажем нехристей, как кашу по столу, друже, — решительно промолвил тысяцкий и потряс ку лаком.
Без возгласов и криков, без трубных сигналов конные и пешие полки Рюриковых воевод прошли через лес и ударили на половцев, занятых грабежом убитых в бегстве порошан. Дружинники Ольговичей хоть и заприметили врага раньше степняков, но смогли отвлечь на себя лишь конный полк Бориса Захарьича.
Сшибка получилась яростная, поскольку Игорю и Всеволоду надо было задержать вражескую конницу, а ратники Бориса Захарьича, наоборот, стремились поскорее опрокинуть дружины северских князей, чтобы поддержать наступление своих пешцев.
Кончак, размахивая плетью, собирал батыров под своим знаменем. Его брат Елтук действовал столь же бесцеремонно, раздавая тумаки даже беям, если те были не слишком расторопны либо не спешили бросить награбленное.
Ханы повели в бой сплочённые конные сотни, но напоролись на опущенные копья Рюриковых пешцев, которые надвигались как стена. Стараясь прорвать эту стену, половцы бесстрашно кидались раз за разом на плотные шеренги русичей и гибли во множестве, пронзённые рогатинами и изрубленные топорами.
Вот уже в половецком стане кипит сражение.
Кончак видел, как один за другим падают замертво его лучшие батыры. Беки и беи, не слушая гневных окриков, спасались бегством. Ещё пытался сражаться Елтук, ещё размахивал саблей племянник Кончака, Алтунопа. Но вот обезглавленного Алтунопу понесла из сечи раненая лошадь. Подняли на копья бесстрашного Елтука...
Подле Кончака оказался Узур.
— Спасайся, повелитель!
— Я должен отомстить за смерть брата.
— Повелитель, не делай этот чёрный день ещё чернее. Твоя смерть лишь добавит чести русича и печали твоим сыновьям. Спасайся!
И Кончак повернул коня.
Половцы толпами бежали на берег реки мимо сельца под странным названием Россошь. Туда же откатывались северские дружины, не выдержав боя с закалёнными в сечах воинами Бориса Захарьина.
Под Игорем убили коня. И он спасся бегством на одном коне с Вышеславом.
Поток бегущих увлекал их к деревенской околице, а затем к низкому речному берегу, поросшему камышом.
Возле лодок завязалась драка.
Игоревы дружинники сцепились с Кончаковыми чауширами, облюбовавшими самую большую лодку. При виде Игоря дружинники усилили натиск и отощали половцев, кого-то даже посекли мечами.
— Садись, княже, — сказал Игорю бородач в сбитом набок шлеме. — Лодка добрая. Вмиг перевезём тебя па тот берег!
— Где Всеволод? Бренк где? — озираясь по сторонам, спрашивал Игорь: что, если они сражаются где-то, в то время как он о жизни своей трусливо помышляет!
Вдруг из лодки, которая уже отчалила, Игоря окликнул знакомый голос:
— Поспешай, брат! Не время хоробрствовать!
Игорь обернулся и увидел Всеволода, сидевшего на корме и прикрывавшего щитом гребцов, работающих вёслами. Рядом то и дело пролетали шальные стрелы.
— Живее, Игорь! — крикнул Вышеслав, уже забравшийся в лодку, которую сталкивали на воду дружин пики, облепивши её крутые борта.
