— Имя у моего жениха есть? — подозрительно уставилась на отца, стараясь вывести их интриги на чистую воду.
— Ритар Висель, — спокойно ответил отец, посеяв в моей душе панику. Не заметив моего перепуганного выражения на лице, продолжил, расхваливая предложенный мне товар. — Сын нашего мэра, учился в Академии королевских чародеев. С тобой, правда, не пересекался, но наслышан. Мы с ним много беседовали. Очень хороший и воспитанный молодой человек.
— Хранимая Дестиэль, — потрясенно прошептала я.
— Ты его знаешь? — поинтересовался отец.
— Ага, познакомились уже, — сглотнула, — в храме…. Когда разводились.
— Как это разводились? — сильно удивился отец.
— Я же говорила, — начала задумчиво водить пальчиком по столу, растягивая слова, стараясь оттянуть родительский нагоняй, — что сегодня второй раз замуж вышла.
— Ты же развелась, — тут же поддакнул непонятливый родитель.
— Вот как раз за этого, вашего Ритара Виселя замуж и вышла, — развела руками и надула щеки в характерном жесте, сжав губы и выпустив воздух.
Мол, без вины виноватая я, простите дочь любимую.
Отец второй раз за это раннее утро побледнел, но схватился теперь за менее ценное, чем кошелек место — сердце. Я даже его понимала. Иметь такую дочь, которая в один день в состоянии выйти замуж два раза, разбить алтарь, потом его собрать, а под конец подпалить мага храма, дело хлопотное.
— И развелась, — после того, как перевел дыхание, произнес отец.
— Развелась, — подтвердила ему, — может водички? — участливо спросила его.
— Нет, у меня тут есть, — папа полез к поясу и вытянул фляжку, сделал несколько глотков и стал завинчивать пробку. Потянуло запахом коньяка.
Пауза затянулась, но сказать мне было нечего.
— Как думаешь, Ритар Висель не захочет еще раз на тебе жениться? — наконец произнес мой родитель.
Ценю заботу своих родных о себе. Но это же надо! Он о каком-то Виселе беспокоиться в данный момент больше, чем обо мне. О моем желании выходить замуж за этого разведенного мужа, отец даже не спросил. Вот обиделась я, честно!
— Не согласиться. Я на него магическую печать наложила, — буркнула родственнику недовольно.
Отец понимающе кивнул, причем возражать или ругать тоже не стал. Снова повисла тишина. Небо стало сереть, явно намекая, что разговор затянулся и пора его заканчивать. Но в тот самый момент, когда я прятала второй зевок и думала, что на этом тема исчерпана, мой папа снова заговорил.
— Тебе нужно найти того мужчину, за которого утром вышла замуж, — как будто откровение произнес мой родитель.
— Всей душой к этому стремлюсь, — сквозь зевок произнесла я, — Вот только посплю и поеду в Столицу разыскивать франта в фиолетовом плаще и сапогах с пряжками.
— Рея, я серьезно, — вновь грохнул по столу отец.
— Так и я не шучу. Думаешь, мне приятно, когда… — дальше закашлялась и смутилась, договаривать не стала.
Вот уж точно мало радости, когда представляешь поцелуйчик с красавчиком, а руки печет, как будто в жаровню с углями засунула. Такого врагу не пожелаешь.
— Вернуться тебе нужно будет в Академию, — веско произнес отец, — Помнится, ты говорила, что ваш директор из бывших чародеев?
— Вроде, — неуверенно подтвердила я, уже понимая, к чему он клонит.
— Значит, возвращаешься в Академию и идешь к директору. Все ему рассказываешь, без утайки! Я тебя знаю! — пригрозил ошеломленной мне родитель. — Он мужик умный, поможет найти твоего мужа.
— Почему умный? — спросила потрясенная я, совершенно игнорировав замечание, что он может помочь.
Будто в этом вопросе не сомневалась, а в глубине ума руководства Академии даже очень.
— Потому что дураков в чародеи не берут, — отрезал мне отец.
— Не пойду! — затрясла головой, — Ни за что не пойду!
— Почему? — строго спросил родитель.
— Я его боюсь, — прошептала и стала оглядываться в опасении, что господин ди Рив может услышать.
— Ты же господина Шортана боишься, — тут же прокомментировал мое заявление отец.
— Серого волка я просто боюсь, — отмахнулась на слова родителя, — он всего лишь съесть может. А господин директор чародей. Говорят, от них еще никто живым не уходил.
Судорожно сглотнула и моргнула после своей фразы. Живая фантазия стала подсовывать мне картинки, где я распростертая на сером каменном, холодном полу молю о пощаде, а директор Академии магией, исходящей из его рук, вытягивает из меня последние капли жизни. Картинка меняется и я уже вишу (или висю) на цепях и опять из меня господин ди Рив вытягивает все соки. А вот еще… фантазия разбушевалась, но вернул меня к реальной жизни голос отца:
— … Утренней каретой выезжаем, — закончил свою, надо думать проникновенную речь родитель.
— Куда? — честно удивилась я.
— В твою Академию, — несколько удивленно пояснил мне отец.
— Зачем? — после бессонной ночи и длинного дня никак не могла сообразить в чем ожидает меня новый катаклизм.
— Чтобы с директором твоим поговорить, — пояснил мне родитель, — Ты не слушала что ли? — возмутился он.
— Слушала, — вяло опровергла справедливое обвинение.
— Я и вижу. Слушала она. Все! Собирай вещи, и выезжаем! — стукнул по столу ладонью отец и я в тот же миг проснулась.
В моменты, когда моей свободе хоть что-то угрожает, я мобилизуюсь быстро, и даже мозг иногда включается.
— Папа! — остановила я поднимающегося родителя со стула. — Я сама пойду к директору!
— И даже все ему расскажешь? — подозрительно спросил меня родитель, увы, хорошо меня знавший.
— Расскажу! — шлепнула ладонью по крышке стола.
Звук получился не такой солидный, как у отца. Все же опыта у него больше, ведь двух дочерей растил, и ладонь шире. Хотя первый вариант мне казался ближе к истине. Отец послушал колебания от моего хилого шлепка и потребовал:
— Поклянись!
Приплыли!
— Ты что же родной дочери не веришь? — возмутилась я.
— Клянись своей магией или как там у вас принято? Печатью? — ух, ты какая осведомленность! Я была восхищена, чем воспользовался мой отец, — Или мне с тобой выезжать?
Угроза была реальной.
— Клянусь! Что расскажу своему директору Академии ди Риву о своем браке и муже, чтобы он мне помог его отыскать! — произнесла свою клятву и магия обвила обе моих кисти.
Магическая печать обещания теперь не позволит мне смухлевать.
«Только срок-то я не указала в клятве» — самодовольно произнесла про себя я.
Поблажек мне не было. Отец настолько боялся потерять такого хорошего жениха в виде сына меры нашего города, что мои вещи, лишь на половину распакованные, были запиханы самолично запиханы отцом в дорожные сумки. Родитель за руку отволок на постоялый двор и впихнул в дорожную карету в сторону моей дорогой Академии.
