— Но ведь Лиланд Бо… — начал было Бентли.
Бролен жестом остановил его:
— Вот тут мы подходим к другому важнейшему моменту. Он полил лоб жертвы кислотой, как это делал Лиланд Бомонт. Когда я в прошлом году составлял психологический портрет Лиланда, то предположил, что тот сжигал верхнюю часть лица своих жертв потому, что был с ними лично знаком и, уничтожая их человеческий облик, таким образом избавлялся от чувства вины. Но оказалось, что Лиланда ничего не связывало с его жертвами, он подбирал их, повинуясь своим прихотям, встречал на улице или в Интернете, как было в случае с Джульет. Две первые девушки были внешне похожи на его мать, из чего я сделал вывод, что он хотел испытать сексуальные ощущения, представляя ее на их месте, или же, действительно, собирался вновь пережить нечто, что уже у него было, если, конечно, связь с матерью на самом деле существовала. Что, впрочем, не мешало ему считать всех девушек недостойными его, и поэтому он не мог испытать тот экстаз, о котором грезил, вот почему он в буквальном смысле слова их «обезличивал», сжигая лица кислотой.
— Однако Джульет не похожа на остальных, — заметил Салиндро, который никогда еще не рассматривал дело под таким углом.
— По свидетельству самой Джульет, Лиланд Бомонт некоторое время общался с ней через Интернет. Когда он стал слишком настойчиво добиваться встречи, она его отшила. Он, убивший на тот момент уже трех женщин, чувствовал собственное величие, если не сказать превосходство над всеми, поэтому не перенес отказа и решил похитить Джульет, присвоить ее себе, как ранее других. Таково единственное логическое объяснение, которое приходит мне на ум, и, полагаю, я не очень далек от истины.
— А что насчет убийцы из леса? — забеспокоился Бентли.
— С ним сложнее. Прежде всего у меня нет ни малейшей уверенности по поводу того, когда он вылил кислоту на лоб жертве, но мне почему-то кажется, что он сделал это post mortem и, возможно, в честь Лиланда — это своего рода знак почтения, ибо так или иначе подобный поступок отсылает нас к Лиланду Бомонту: ведь никто, кроме нас, не знал про кислоту. Жертву раздели — когда ее нашли, на ней не было совсем никакой одежды, ее ноги разведены в стороны — знак того, что убийца хотел ее унизить; будь он с ней знаком, он, быть может, расположил бы тело иначе, попытавшись придать ему минимум достоинства или хотя бы скрыл ее лицо одеждой, чтобы не смотреть на него. А он вполне находит себе оправдание, оставляя жертву в столь унизительной позе и ясно давая понять нам, не вытаскивая нож из ее вагины: он овладел ею и сделал с ней все, что хотел, в том числе проник в нее как мужчина. Даже если это был всего лишь нож, он все равно означает замещение: в тот момент оружие стало для убийцы прямым продолжением тела и, оставив его на месте преступления, да еще и в таком месте, он, сам того не желая, сказал нам: я сексуально несостоятелен, неспособен войти в жертву, как мужчина в женщину; значит, он, скорее всего, не женат. Думаю, его возраст — от двадцати до двадцати пяти лет.
Бролен выдержал еще одну паузу, глотнув чая. Его глаза горели, и Бентли спросил себя, чем вызван этот блеск: болью, состраданием к жертве или возбуждением от того, что инспектор ясно представлял себе все, о чем рассказывал. В течение нескольких последних минут поведение Бролена стало меняться: описывая атмосферу преступления, он на миг закрыл глаза, и почти улыбнулся, описывая сцену убийства и чувства, переполнявшие убийцу; Бентли даже подумал, а не перевоплощается ли Бролен шаг за шагом в этого самого настоящего убийцу?
— Однако главное для нас — определить тип убийцы. Существует две категории подобных преступников: организованные убийцы, которых обычно называют «психопаты» и импульсивные убийцы, «психотики». Среди улик, собранных нами, есть и те, которые относятся к первой категории, и те, что позволяют говорить о второй.
— Может быть, их и было двое? — предположил Салиндро.
— Нет, я так не думаю. Скорее, мы имеем дело с новичком, у которого есть что-то от обоих типов. Он тщательно выбрал место преступления, носил с собой нож необходимых размеров: значит, он готовился; подобное у импульсивных убийц встречается крайне редко, можно даже сказать, не случается никогда. Он предусмотрел все, даже хлороформ. Факты наводят на мысль, что он вдумчиво и не спеша готовился. Однако его неспособность проникнуть в жертву заставляет думать, что убийца неполноценен в сексуальном плане — это подтверждают и повреждения половых органов жертвы. Более того, когда он убил девушку, его охватил приступ безумия, и, не имея сил с ним справиться, он начал вонзать лезвие в тело жертвы и даже укусил ее. То, что он подкрался к ней сзади с хлороформом, также указывает на сильнейшую психотическую коннотацию: он не позволил себе тратить время на разговоры с ней, на заигрывание, не стал сполна наслаждаться своей властью, перед тем как перешел к делу. Может быть, он понимает, что неспособен на это. При этом он сохраняет полное хладнокровие: ведь он вырезал следы от укусов на бедрах; и отличается определенным интеллектом: совершает преступление в таком месте, где следы самых разных бродяг сделают крайне затруднительным сбор любых улик: волос и так далее.
— То есть это был убийца смешанного типа… — подытожил Салиндро.
— Думаю, да. Он заранее подготовился к преступлению, но в момент его совершения потерял над собой контроль, а потом опять смог взять себя в руки. Незначительные проявления жестокости ante mortem, молниеносное нападение и неспособность самостоятельно изнасиловать жертву характеризуют его как дезорганизованного психотика. И тем не менее он готовился, вероятно, даже долго выбирал себе жертву и сохранил ясный рассудок после того, как закончил.
— И как нам это поможет в дальнейшем? — поинтересовался Бентли.
— Это позволяет нам установить множество деталей, господин помощник прокурора.
Бентли поморщился при упоминании должности, которую ему вскоре предстояло занять.
— Прежде всего, мы имеем общий психологический портрет. Нашему убийце от двадцати до двадцати пяти лет. Он белый и атлетически сложен, хотя и немного астеник: скорее всего, у него диспропорция между телом и лицом.
— Откуда вы можете знать, как выглядит убийца, всего лишь проанализировав его действия? — воскликнул Бентли, сомневаясь в правильности выводов Бролена.
— Потому что существуют основательные труды, в которых доказывается связь между обликом человека и его умственными отклонениями. Статистика, которую ведет ФБР на протяжении последних двадцати лет, свидетельствует: мы можем более-менее точно соотнести тип убийцы-психотика с рядом его физических особенностей, очень часто связанных с образом жизни.
— В любом случае он должен быть достаточно крепким, чтобы удерживать жертву, прижимая к ее лицу тампон с хлороформом, — вмешался Салиндро.
Бентли кивнул, но было видно, что он все еще сомневается.
— Итак, я уже говорил, что нашему ублюдку, вероятно, от двадцати до двадцати пяти лет, именно в этом возрасте убийцы этого типа начинают действовать, это косвенно подтверждается еще и тем, что его жертве, кажется, тоже около двадцати пяти лет. Серийные убийцы часто выбирают жертв одного возраста с собой и одной этнической группы, если только конкретная улика не указывает на обратное, но это не наш случай. Значит, он белый. Ему потребовалось время, чтобы уничтожить все следы, а его жестокость свидетельствует, что он почти впал в бешенство; полагаю, он какое-то время находился рядом с жертвой, после того как убил ее, приводя мозги в порядок и избавляясь от следов. Повреждения на теле девушки свидетельствуют о том, что он испытал удовольствие и унес с собой часть жертвы. Известно, что убийцы, коллекционирующие фрагменты своих жертв, живут в одиночестве, часто в очень уединенных местах, особенно из-за запаха, который распространяют их трофеи. Они имеют обыкновение совершать акты некрофилии, и я не удивлюсь, если он мастурбирует при помощи рук своих жертв.
