И он двинулся по проходу среди внушительных стеллажей, а затем остановился в темном углу. Там он повернулся к Камелии и Джульет, смотревшим на него издалека. Словно прощаясь, Дезо сделал им короткий жест рукой.
И пропал.
Непонятным, чудесным образом.
43
Пропал прямо у них на глазах.
Только что Энтони Дезо осуществил одну из самых старых фантазий человека со времен Средневековья — стал невидимым. Зайдя в угол библиотеки, буквально испарился. Подобно героям Г. Дж. Уэллса или Марселя Эме, миллионер словно прошел сквозь стену, исчез, непонятно как.
— Месье Дезо? — прошептала Джульет.
Камелия эхом повторила вопрос.
Они обменялись короткими взглядами и медленно двинулись вперед по темному проходу. Их окружали заполненные ветхими раритетами стеллажи, зрелище напоминало какую-то мрачную долину знаний.
— Энтони! — вновь позвала Камелия.
Джульет шла за ней по пятам. Она, в свою очередь, собиралась еще раз окликнуть хозяина, когда чья-то рука уверенно легла ей на плечо, и Джульет закричала от страха.
— Сожалею, что напугал вас, — произнес Энтони, не скрывая удовольствия. — Это сильнее меня: иногда смотреть в лицо испуганной женщине означает испытывать высшую радость.
— Энтони! Но как, блин, ты это сделал? — с восторгом спросила Камелия, которую крайне позабавила вся ситуация.
— В этом доме огромное количество тайных переходов и скрытых дверей. Вы не видели, как я пропал, потому что дверь спрятана в нише.
Сердце Джульет стало биться спокойнее. Секундой раньше она готова была дать Дезо пощечину. Она ненавидела, когда ее заставали врасплох! Вынудить ее испугаться было последним средством завоевать ее симпатию.
— Я думаю, что срочно должен заслужить прощение, — произнес Энтони, видя, как в глазах Джульет танцуют язычки гневного пламени. — Идите за мной.
Они вновь подошли к тому месту, где он испарился несколькими минутами ранее. Дезо провел пальцами по нижнему краю одной из полок, и деревянная панель тут же бесшумно отъехала в темноту. Они перешли в другую комнату, не такую большую, но в интерьере которой было что-то каббалистическое. Энтони зажег небольшую лампу. Стены без окон были скрыты огромными стеллажами, заставленными всевозможными гримуарами. Тут их было сотни две-три, любых размеров — от самых потрепанных, державшихся лишь благодаря стальным застежкам, до совершенно нетронутых, чьи неразрезанные страницы еще никто никогда не переворачивал. Обстановку восьмиугольного помещения дополняли паутина, клубы пыли и запах старой кожи.
И тут Джульет увидела посреди комнаты покрытое ржавчиной кресло.
Подлокотники с притупившимися шипами и тусклые цепи не оставляли никаких сомнений относительно его предназначения.
— Не бойтесь, — предупредил хозяин. — Этот инструмент пыток не используется по назначению уже более двух веков.
— И все-таки это… неприятно, — произнесла Джульет, обходя кресло вокруг.
— Старый фамильный сувенир…
Только теперь Джульет поняла, почему Камелия описывала ей своего друга-миллионера, как немного своеобразного эксцентрика.
— Однако вы хотели увидеть труды по черной магии… Вот они, — вновь завладел он вниманием девушки, театральным жестом указав ей на книги, в прежние века считавшиеся еретическими.
Джульет подошла ближе и не спеша стала разглядывать фолианты. Названия ничего ей не говорили, они были ей совершенно незнакомы. «Daemoniomicum», «Unausprechlichen Kulten», «Malleus maleficarum», «Liber ivonis», «Magie Veritable»… Ничего из того, что она могла когда-либо читать. Большинство книг даже не были переведены на английский — они были написаны на латыни, старофранцузском, немецком или греческом. Ни одним из этих языков она не владела.
На самом деле, как только Энтони Дезо произнес слово «колдовство», в памяти Джульет всплыло лицо Лиланда Бомонта. Бролен ведь говорил ей, что Лиланд наводил страх на своих коллег, часто рассуждая о колдовстве, и увлекался черной магией. Среди этого обширного собрания оккультных книг она надеялась найти хоть какую-нибудь деталь, что-то значимое, что позволило бы приблизиться к разгадке его тайны. Однако теперь, глядя на эти тома, она поняла, что это невозможно. Слишком много книг, слишком явный языковой барьер, множество специальных терминов и очень мало времени.
— Как получилось, что у тебя есть подобная комната? — спросила Камелия голосом, в котором скользило волнение.
— Столь большой любитель книг, как я, не мог, просто не мог не иметь такой, — он замолчал, подыскивая нужное слово, — запрещенной коллекции!
— Я не думала, что ты будешь что-нибудь прятать за потайными дверями!
Энтони Дезо некоторое время молча смотрел на окружающие его книги, а потом произнес:
— Все великие библиотеки мира располагают подборками проклятых произведений. Запрещенных книг. Британский музей, Национальная Парижская библиотека, Библиотека Ватикана — особенно она, — с улыбкой произнес Дезо. — Все эти большие коллекции скрыты от широкой публики. Знаете ли вы, как французы называют тайные комнаты, где хранятся проклятые книги? Ад. Мне кажется, название говорит само за себя. Обычно только очень малая часть персонала имеет доступ к аду, и, как правило, большинство сотрудников просто не знают о существовании в их библиотеке подобных помещений. В некоторых знаменитых книгохранилищах подобные комнаты расположены в самом сердце, и хранящиеся там книги, ревностно оберегаются от кого бы то ни было; попасть внутрь не может почти никто.
— Но почему? — спросила Джульет, вдруг ощутившая настоящий интерес к оккультизму.
— Потому что некоторые из этих книг содержат секреты, о которых многие не хотели бы слышать!
Охваченный сильным волнением, он почти перешел на крик.
— Существуют книги, которые толкуют Евангелие особым образом — не так, как мы к этому привыкли! Быть может, — продолжал он немного спокойнее, — среди этих покрытых плесенью страниц — правда о мире и нашем происхождении. А что, если Бог не таков, как мы его себе представляем? В конце концов, ведь Церковь создала Его образ в ту эпоху, когда она была всемогущей, влияла на все, что писалось и говорилось тогда. Но, возможно, существуют старинные тексты, повествующие об истине, и их авторы не исказили знания, подчиняясь папским требованиям, даже и еще более древние — те, что были записаны свидетелями очень и очень давних событий. За минувшие две тысячи лет религия имела возможность научиться управлять миром, подчинить его своей воле и определить, что именно является священным, а что нет. Однако я знаю, что до сих пор встречаются тексты, толкующие арканы истории так, как это было на самом деле, и не все они были уничтожены. Вот почему подобные книги не выставляют на всеобщее обозрение.
— А вы прочли хотя бы один из этих трудов? — спросила Джульет.
