— Твои университетские изыскания?
— Нет, это касается Лиланда.
Бролен, собравшийся было откусить кусок яблока, застыл с раскрытым ртом.
— Мы ужинали вместе с Камелией у одного ее друга. Он владеет невероятными познаниями в области оккультных наук. А ведь именно они нравились Лиланду, так?
— Да… это была его страсть, — пробормотал Бролен.
— Ну вот, я пообщалась с этим эрудитом-оккультистом, и он просветил меня по поводу азов черной магии. В смысле… кое-что рассказал из теории. И знаешь что? Лиланд был вовсе не глупым.
— Действительно, в свое время мне даже говорили, что он мог бы сделать отличную карьеру, если бы не стал серийным убийцей.
— Это не удивительно. Основы магии и любых эзотерических знаний собраны в старинных фолиантах, разобраться в которых не так-то просто. Даже если они написаны на английском — а такие встречаются нечасто — их язык слишком туманный, там множество поэтических образов и метафор, и, чтобы быть искренней до конца, признаюсь: постичь их содержание можно, лишь располагая свободным временем и обладая интеллектом. Я спросила у Энтони Дезо — именно так зовут этого специалиста — существует ли какая-то одна книга по оккультизму, где были бы собраны все знания, гримуар, который достаточно прочесть, чтобы стать докой в этом деле.
— И?
— Если Лиланд хотел погрузиться с головой в оккультные науки, ему достаточно было прочесть «Аль-Азиф». Знаешь, что это такое? Черная библия. Очень древняя книга, написанная кровью на человеческой коже. К ней обращались все колдуны и те, кто вызывал демонов. Легенда гласит, что эта книга представляет собой палимпсест.
— Что такое «палимпсест»?
— Это рукопись, где под верхним, видимым текстом находится другой. Этот второй текст и есть «Аль-Азиф». Говорят, он хранит такие секреты, что ни один человек не в состоянии их выдержать, что его чтение сводит с ума, поэтому поверх него был написан новый текст, и именно поэтому его называют демонической библией. В 700 году египтянин Абд Аль-Хазред спрятал под новым текстом оригинальный вариант.
— Я бы рискнул спросить тебя, существует ли эта книга сейчас, но теперь мне кажется, что от нее не осталось никаких следов.
— Скорее всего, нет.
— Скорее всего? — повторил Бролен.
— Энтони Дезо думает, что оригинальная рукопись до сих пор существует, каким-то невероятным образом скрытая от посторонних глаз.
— В любом случае, Лиланд не смог бы его прочесть.
— Я тоже так подумала, но потом изменила свое мнение. А что, если Лиланд действительно отыскал оригинальный текст?
— И что дальше? Он стал сатанистом и смог вернуться к нам оттуда, чтобы нас достать? — забавляясь, спросил Бролен.
Джульет посмотрела на него так, словно он произнес самую бредовую вещь, которую ей только довелось услышать когда-либо.
— Конечно нет, но, может быть, он знал эту историю. И поскольку призрак Лиланда делает то же, что и он, весьма вероятно, что и новый убийца охвачен похожей страстью. Они могли встретиться в какой-нибудь библиотеке или в магазине эзотерической литературы…
Бролен кивнул. Пусть эта идея на первый взгляд звучала нелепо, но ее стоило принять во внимание.
— Браво, Джульет. Решительно ты меня постоянно удивляешь.
Она смущенно улыбнулась, опустив голову.
Бролен накрыл лежавшую на столе руку Джульет своей. «Она такая красивая, — подумал он. — В ней столько… жизни».
Джульет подняла на него свои ясные глаза, и у него перехватило дыхание.
Такая красивая и такая живая.
Палимпсест.
Девушка сжала его ладонь так сильно, словно хотела подавить в себе мощные порывы нахлынувшего желания.
Рукопись, где под верхним, видимым текстом спрятан другой…
Джульет медленно наклонилась к Бролену. Его сердце буквально выпрыгивало из груди.
Но мыслями он был уже не здесь, а в заброшенном доме посреди леса. Он чувствовал в себе невыносимый жар, неконтролируемое желание выпустить наружу свою ненависть. Воплотить свои фантазии. Однако кое-что требует коррекции. Необходимо прежде всего изменить отношение к жертве: она должна не только стать средством воплощения его неосознанных потребностей, но и целью, к которой он стремился. Материалом, на котором он напишет свое послание. И затем спрячет его, чтобы никто не знал, что творится в его душе.
Жертвы — это его палимпсест.
Бролен вскочил.
— Сожалею, Джульет, я… я должен идти.
Девушка застыла от удивления. Неужели он решил уйти из-за того, что их руки соприкоснулись? Нет, все не может быть настолько глупо.
— Что случилось? Что я такое… — начала она.
— Дело не в тебе. Я только что понял, зачем Лиланд и его призрак сжигают лоб своих жертв кислотой.
— Что… Как… Зачем они это делают?
— Они ставят свою печать. Убийца пишет там что-то, а затем использует кислоту, чтобы все стереть.
Бролен был уже в гостиной и заканчивал одеваться.
— Куда ты едешь? — спросила Джульет смущенно.
— В морг, узнать, что за знак он оставляет.
Его знак.
Его уязвимое место.
47
«Форд-Мустанг» с ревом пронесся по дорожке, предназначенной для машин «скорой помощи» и траурных кортежей. Припарковавшись, Бролен прошел через все здание, пока не добрался до кабинета доктора Фольстом. Была суббота, и Бролен не мог быть уверен, что найдет начальника Службы судебно-медицинской экспертизы на рабочем месте, однако интуиция нашептывала ему, что он приехал не зря. Все в облике и характере доктора говорило, что она безгранично предана своей профессии, и Бролен не удивился бы, узнав, что часть своих уик-эндов она проводит в рабочем кабинете.
— Я могу вам помочь? — спросила инспектора сидевшая за компьютером женщина в бежевом костюме.
Бролен показал ей свой значок:
— Я ищу доктора Фольстом, это срочно. Вы не знаете, где я могу ее найти?
— Она отправилась обедать напротив, в ресторан «Шиффо».
Бролен поблагодарил и вышел. Несколько минут спустя он уже входил в ресторан. Довольно изысканный, но не супер. Хлопчатобумажные скатерти в красную и белую клетку, посреди столиков — пустые винные бутылки, покрытые невероятным количеством свечного воска, напоминающего застывший сок каких-нибудь растений. Бролен сразу же заметил Сидни Фольстом, обедавшую в компании двух мужчин. Мужчины были в льняных костюмах, очевидно, сшитых на заказ, поскольку сидели на них, как влитые. Вероятно, тоже врачи. Гениально: обед под эгидой Гиппократа! Сладкий аромат какого-то пряного блюда защекотал ноздри Бролена.
