Там они страстно занялись любовью, и Джульет порезалась о стальной шип, но скрыла это: ни единый крик боли не вырвался из ее рта. Соединившись, оба безудержно отдались таинственному, пьянящему порыву, и боль в руке лишь усиливала нахлынувшую страсть.
Потом они надолго замерли, прижавшись друг к другу, их тела слились, покрытые капельками пота. Потребовались долгие минуты, чтобы спуститься на землю с облака наслаждения, уносившего их вдаль над прагматичным и чопорным миром.
Это была настоящая эйфория, их пронизывали сладостные разряды наслаждения, заставляя трепетать мысли. Оба чувствовали себя, как спортсмен, только что установивший рекорд в беге на длинную дистанцию, превзойдя себя самого; и вот для него наступает мгновение, когда живительная влага, вода, снова льется на язык и просачивается в горло. И тогда спортсмена наполняет ощущение радости оттого, что он смог, напрягая душу и тело, подняться над собой, когда любые болезненные ощущения доставляют наслаждение и все теряется в вихре сладкого головокружения.
Закончив, они оделись, и Бролен поднял Джульет на руки, зарывшись лицом в ее волосы.
— Джульет… Джульет… — только и повторял он шепотом, прижимая девушку к себе.
Потом оба молчали, им нечего было сказать друг другу: любая фраза оказалась бы слишком банальной.
В полумраке они ласкали друг друга.
Быть может, именно для того, чтобы человек мог мириться с этим миром, и существуют такие редкие мгновения в жизни, когда ты чувствуешь себя совершенным и мысленно переносишься далеко, ощущая внутри одновременно пустоту и наполненность, это состояние близко к трансу, оно располагается где-то на границе всемогущего умиротворения. Подобное состояние духа философы древних эпох называли Восторгом, а затем Эдемом. Другие стали описывать его словом «Рай».
В этом состоянии Джульет и Джошуа пребывали до середины ночи.
Но поскольку они были не у себя дома, им было необходимо соблюсти внешние приличия, изобразив «людей порядочных». Поэтому они вернулись за письменный стол. Гримуары спокойно ожидали их, бесстыдно раскрыв страницы и предлагая свои непристойные тексты любому читателю.
Бролен потер виски. Ему совершенно не хотелось возвращаться к работе, сейчас он желал только одного: уснуть в объятиях Джульет.
Но тут в его памяти всплыло словно вынырнувшее откуда-то из геенны огненное лицо Элизабет Стингер — каким оно было в тот момент, когда он нашел женщину: открытые глаза, изрезанное тело, лоб в лоскутках кожи…
Приятный перерыв наполнил Джульет и Бролена упоением, не имевшим ничего общего с повседневной суетой; он располагал к спокойному наслаждению возникшим оцепенением. И к отдыху.
Тем не менее лицо замученной женщины вновь вдохнуло в Бролена азарт исследователя, и, решив больше не отказываться от радостей любовных объятий, он понял, что не обретет покой, пока не отыщет в книгах правильный ответ на свой вопрос.
Сжав кулаки, он направился к фолиантам.
— Нужно продолжать, — произнес он. — Надо найти значение пентаграммы.
Джульет молча кивнула.
О чем она думала? Она молчала. Правда, в ее облике не было ничего, что позволяло бы решить, будто она упрекает себя, жалеет о случившемся. Так и оказалось в течение двух следующих часов. Они перелистывали страницу за страницей, книгу за книгой, делая редкие выписки и обмениваясь замечаниями, но время от времени ладонь Джульет дотрагивалась до затылка Бролена и нежно его поглаживала.
Заря уже готовилась выйти на сцену, когда Джульет резко вскочила, опрокинув стопку книг, лежавшую на столе. Девушка схватила снимок, где был запечатлен символ, нанесенный на лоб Элизабет Стингер, и буквально застыла от неожиданности.
— Есть, — выдохнула она изможденно.
Бролен склонился над ее плечом.
Толстым пером древнего писца в книге была нарисована чернилами злополучная пентаграмма. Бролен принялся читать подпись.
По его позвоночнику пробежала дрожь отвращения.
Да, это был не страх.
Сделанная готическими буквами надпись гласила: «Ритуал защиты от душ умерших».
51
Солнце постепенно обволакивало деревья молочно-белым покрывалом. Наступило утро.
Бролен отвез Джульет домой, она взяла его за руку и отвела к себе в комнату. Им надо было поспать хотя бы совсем немного, чтобы ум обрел прежнюю ясность и выдержал долгий день, который только что начался.
Скопировав текст заклинания, они бесшумно покинули владения богатого француза, унося в голове воспоминания, связанные с мрачной, демонической комнатой.
Бролен поставил будильник так, чтобы тот прозвонил через пять часов, ему казалось, что этого времени хватит, чтобы вновь обрести возможность мыслить четко и, если будет такая необходимость, выдержать еще одну ночь без сна. Затем они прижались друг к другу и заснули, стараясь, чтобы их усталые тела продолжали чувствовать друг друга даже во сне, став единым целым.
Позднее, думая об этих мгновениях, Бролен вспоминал чувство усталости, охватившее их. Он так до конца и не решил, во сне или наяву их тела продолжали медленно двигаться, соприкасаясь до самого момента пробуждения. Как в тумане, он помнил нежные объятия, стоны и наслаждение, разлившееся по всему телу так, словно где-то у него внутри мягко взорвалось что-то невыносимо приятное.
Но будильник так и не зазвонил.
Его опередил мобильник, чье электронное крещендо заставило инспектора подняться с постели. Мобильная сирена своим гулом звала его к себе во мраке комнаты.
Когда Бролену наконец удалось найти телефон, он даже не успел ничего сказать: в трубке раздался возбужденный мужской голос, в бешеном темпе обрушивший на инспектора поток каких-то непонятных слов.
— Эй, полегче! — запротестовал Бролен хриплым от сна голосом.
— Джош, это Ларри, тебе надо срочно приехать!
В голосе коллеги не было ни малейшего оттенка паники, казалось, тот испытывает крайнее изумление.
— Сколько… сейчас времени? Ты где? — спросил Бролен.
— Я только что приехал в Главное управление.
— Что, есть новости?
Салиндро выдержал паузу, прежде чем ответить:
— Да, да. Я тут с Крейгом Нова.
— А! Он исследовал окурок? Ему удалось наскрести достаточное количество ДНК для установления личности преступника?
— Именно поэтому мы тебя всюду разыскиваем. Крейг получил образец ДНК и засунул его в базу данных.
Бролен почувствовал, как в кровь бешено впрыскиваются волны адреналина.
— И у вас есть результат? — воскликнул он, все еще не веря самому себе.
— Джош, а сам-то ты где?
Бролен подумал, не показалось ли ему, что в голосе Салиндро теперь прозвучали нотки испуга. Поколебавшись, он ответил.
