— Ах, лири-лири-лали, меня завербовали!..
Его краткий доклад был выслушан и одобрен, а инструкции оказались лаконичны: не менять приоритеты, но кроме того помочь Нарсежаку в поисках Рокетти де ла Рокка, поскольку он, Давыдов, знает мерзавца в лицо. Плясать следовало от суеты графа вокруг Бабушинского и всей купеческой компании. Но Нарсежак признался: мало того, что Рокетти как сквозь землю провалился, так еще и Бабушинский, распустив свою шалую компанию, куда-то исчез.
Агент проделал адскую работу, но местожительство авантюриста установить не удалось. Владельцы гостиниц, подававшие в полицейские участки сведения о постояльцах, в списки такую персону не вносили. Дворники, обязанные сообщать о новых жильцах меблированных комнат, тоже графского появления не заметили. Стало быть, граф либо проживает у кого-то в гостях секретно, либо заявился под чужим именем. Нельзя же предположить, что он скрывается в трущобах Хитрова рынка, где при необходимости может тайно проживать хоть стадо индийских слонов?
Куда запропал Бабушинский, оставалось только гадать. Может, повез свою восточную красавицу в имение, кататься на лодках с музыкой и устраивать банкеты под открытым небом. Может, вообще проживает с ней в цыганском таборе, развлекая Мату Хари бешеными плясками и томными романсами.
Самое простое объяснение, что купец ведет плановое хозяйство, выделяя себе определенное время на баловство, и, ошарашив Москву новой причудой, возвращается к серьезным делам, Давыдову в голову не пришло. Видимо, потому, что о купеческой жизни Денис, в сущности, имел смутное понятие. Бабушинский на досуге колобродил примерно так же, как богатый помещик-бездельник, не знающий, куда деньги девать. Это и сбивало с толку. Если бы Давыдов увидел его на складах проверяющим качество кож или в конторе, корпящим над бухгалтерскими документами, мнение о кутиле основательно бы поменялось.
Но первым делом нужно было как-то предупредить купца, чтобы держал рот на запоре, — даже с риском угодить в объятия к озабоченной танцовщице. Если бы они были знакомы или Бабушинский хоть подозревал о служебном положении Давыдова, хватило бы записки. Теперь же требовалась беседа.
— У меня две ночи и один день в распоряжении, — сказал он Нарсежаку. — Два приоритетных задания и совершенно пустая голова. А у вас?
— Мата Хари, — ответил агент. — Это не та дама, чтобы сидеть в деревне и считать кур. Больше двух дней не выдержит.
— Думаете, она где-то в Москве?
— Убежден.
— А если она не знает, куда подевались поклонники?
— Давайте сперва найдем ее, — проникновенно попросил Нарсежак. — Может, хоть что-то уразумеем?
— Можно заглянуть к госпоже Крестовской… Нет, нельзя! — сам себя одернул Денис.
Там вполне могли оказаться Элис и Кэти. А француженку так и вовсе некому перепоручить.
— Отчего же? — удивился Нарсежак.
Давыдов, скрепя сердце, объяснил ситуацию.
— Вы плохо знаете дам, — хмыкнул агент. — Госпожа Крестовская дожила до тех лет, когда начинают страстно интересоваться чужими амурными шашнями. Делать-то ей больше нечего, кроме как наряжаться, сплетничать да покровительство оказывать. Вот когда вы, господин капитан, со своей француженкой распрощаетесь попозже вечерком, так и наведайтесь к старушке. Объясните, что она лишь одна может дать вам верный совет: как помириться с жестокой красавицей…
— С кем?! — удивился Денис. За всю свою жизнь он еще ни одной жестокой красавицы не встретил.
— А потом, — невозмутимо продолжил Нарсежак, — выслушав совет, потихоньку о госпоже Мате Хари разведайте. Старушка наверняка знает, в каких домах это чудо бывает.
— Уговорили, — вздохнул Давыдов.
Сейчас Денис желал одного: чтобы деятельная француженка не отправилась на свою «тайную вечерю» с господами масонами, пока он будет разбираться с де ла Рокка и Матой Хари. Хоть раздваивайся, ей-богу! Но мадемуазель все еще не оставила попыток соблазнить красивого и туповатого инспектора, а потому была с ним достаточно откровенна. Накануне госпожа Бетенфельд бросила как бы между прочим, что была бы весьма признательна господину Давыдову, если бы он смог сопровождать ее послезавтра на одно важное рандеву. Однако не уточнила — куда и в котором часу. Но Денис шкурой почуял, что встреча должна быть не в пример всем предыдущим. Лишь бы чертовка его не разыграла. Вроде бы Давыдов повода для подозрений в свою сторону ей не давал, хотя чем черт не шутит, когда бог спит?..
Вот с такими тяжелыми мыслями, оставив за собой гостиничный номер, Давыдов взял саквояж и поехал на Николаевский вокзал. Там его встретил Нарсежак и быстро провел через служебные помещения, по железным лестницам вверх и вниз. Потом они оказались на безлюдной улице между какими-то, судя по архитектуре, сараями и складами.
— К чему такие предосторожности? — ворчливо поинтересовался Денис.
— Береженого и бог бережет. А вдруг ваша француженка сама вам «хвост» приделала? — без намека на шутку ответил агент. — Вон там — Каланчевская площадь, — показал он. — Я на ней извозчика оставил.
— Отродясь не бывал в этих закоулках, — признался Денис.
— В нашей работе как раз и нужны закоулки.
До того времени, когда имело смысл являться к Крестовской, Давыдов с Нарсежаком поели в трактире на Мясницкой. Федор рассказал о любопытных местах Николаевского вокзала и обрадовал Дениса: буквально неделю назад в депо прибыли новые паровозы, теперь путь от Москвы до Питера укладывается ровно в одиннадцать часов. Скорость неслыханная — и то ли еще будет!
Потом они отправились к особняку Крестовской.
Старая дама любила устраивать приемы, но не каждый день. На сей раз окна ее гостиной были темны — значит, повезло, и Ангелина Петровна отдыхает у себя в спальне.
— Ну, с богом, — сказал Нарсежак. Он остался ждать на улице.
Давыдов взбежал на крыльцо и нажал кнопку электрического звонка. Спустя минуту хмурый и чем-то недовольный Дементий впустил его в прихожую. Денис велел мажордому доложить о себе, дескать, по неотложному делу, умоляет принять, вопрос жизни и смерти. Дементий проворчал неразборчиво на тему, мол, ходют всякие, житья не дают, но отправился к хозяйке. На «жизнь и смерть» Крестовская клюнула — Нарсежак оказался прав, говоря о любопытстве графини к амурным страстям.
Старушка приняла Давыдова в кабинете и за свою доброту получила настоящий спектакль. Денис взволнованно рассказал ей про ссору с красавицей Элис и отчаянно просил совета — у кого же просить, как не у дамы, столь тонко чувствующей и знающей жизнь?.. Ангелина Петровна тут же принялась строить планы примирения. И неизвестно, до каких фантастических идей бы возвысилась, но в дверь просунулась голова пожилой горничной.
— К вам барыня с медведем, прикажете принять?
— Она с ума сошла! — воскликнула Крестовская. И тут раздался визг — видимо, кто-то из прислуги не смог удержать оборону.
