Денис хотел сказать, что Рокетти де ла Рокка мог быть связным между Локхартом и мнимыми американками. Но промолчал. Надо было, надо было сказать! А промолчал…
Угрызения совести сопровождали Давыдова до самого входа в «Метрополь».
Он вошел в свой номер, вызвал дежурную горничную, потребовал кофе и ванну. После бессонной ночи следовало взбодриться.
Сидя по уши в ароматной теплой пене, Давыдов думал, как быть с Гераськой. Нарсежак, сдав отчет, опять поступит в распоряжение СОВА, а Гераська?.. Ведь так мечтал парень стать официантом в «Чепухе»! И сам свою мечту разрушил ради службы Отечеству. Нужно будет что-то для него сделать…
Потом Денис спустился в кондитерскую, спросил еще кофе, горячий венский штрудель с яблоками и изюмом, свежих булочек, газет, и стал ждать Элис. Не обнаружив его рядом с собой, она уж догадается, где искать голодного любовника.
Там же, в кондитерской, можно было купить подарочные коробки конфет. Давыдов взял круглую жестяную бонбоньерку Константиновской фабрики, куда помещался фунт батончиков «Пралине», «Ланг-де-ша» и миндаля в шоколаде. Крышка была украшена портретом генералиссимуса Суворова, и ради одного этого портрета стоило взять бонбоньерку: полководец являлся окруженным цветами и гроздьями яркой малины, в такой же малиновый цвет были окрашены и его губы. Элис должна оценить прелесть этого шедевра.
Англичанка явилась в дурном настроении, но на ее стройной шее Денис с радостью заметил тонкую золотую цепочку — подвеска! Значит, девушка все-таки приняла его объяснение!..
— Дорогой, твое начальство не может потребовать, чтобы ты опять уехал в Санкт-Петербург? — спросила Элис.
— Я только что оттуда. У меня множество поручений, которые я должен выполнить в Москве. А в чем дело?
— Дело? — Она помолчала, старательно размешивая кофе. — Дело… Ты должен встретиться с компанией молодых людей. Это наши люди. Они готовятся к важному заданию. Решено, что ты будешь заниматься ими…
С каждым словом Элис, обычно сидевшая прямо, как положено аристократке, все ниже наклонялась над чашкой. Давыдов видел: ей этот разговор неприятен. И вдруг его осенило.
— Дело опасное? — спросил он.
— Да. И я боюсь…
— За меня?
— Да.
Денис накрыл своей ладонью руку Элис, и минуты две они сидели молча — два маленьких игрока большой игры, которые только что думали, как бы обмануть друг дружку, но вдруг ощутили резкое желание прекратить этот обман, спасти ставшего близким человека.
Однако две минуты истекли очень быстро. Элис подняла голову.
— Все будет хорошо, дорогой, мы справимся, — сказала она. — Через два часа ты пойдешь на встречу с господином Станкевичем. Это эсер. Так что вспомни, что ты знаешь об эсерах.
— Он рядовой член партии?
— Не совсем. Но партии нужны люди, способные на решительные действия, не боящиеся крови. Вот он как раз такой…
— Значит, будет кровь?
— Будет. Если нам повезет — то будет.
— Кто?..
— Граф Леопольд фон Берхтольд.
Давыдов чуть было не брякнул: да чем же провинился министр иностранных дел Австро-Венгрии? Но сразу вспомнил: ведь сам подбросил Элис информацию о киевской встрече двух монархов.
— Значит, мистер Станкевич поедет в Киев?
— Да, заблаговременно выедет в Киев вместе со своими товарищами. Там их встретят наши люди и поселят в безопасном месте.
«Так, — подумал Давыдов, — “наши люди”. Надо бы познакомиться с “нашими людьми”, а совещаться с Голицыным некогда…»
— Я могу попросить отпуск и сам сопроводить мистера Станкевича в Киев. — Сказал он. — Ты ведь это имела в виду?
— Да…
Глава 6
Август 1912 года. Санкт-Петербург
— Что же касается Петра Ивановича Залесского, то его в эту интригу впутала, похоже, блудная супруга, — пояснил Голицыну начальник третьего «совиного» управления Михаил Семенович Кухтерин. — Сведения о нем, я бы сказал, благообразны, хотя собрали их с некоторым трудом. Оказалось, у нас два Петра Ивановича Залесских, и его полный тезка ныне — командир Четвертого драгунского Новотроицко-Екатеринославского полка. Сам понимаешь, Андрей Николаевич, при возне со старыми документами был нужен глаз да глаз. Пока единственное, в чем можно упрекнуть нашего Залесского, это женитьба на барышне Массино. Уж как она его под венец заманила — никто не понимает. А сейчас приготовься, услышишь дивное. Мои орлы раскопали, что это за Массино такая. Ну, что наш мистер Рейли купил свою фамилию не иначе, как у пьяного ирландца, мы и раньше знали. Он родом из Одессы, звали его там Зигмунд Розенблюм, и был он в родстве с семейством Массино…
— Черт побери!
— Вот именно, коллега. Надин Залесская — его родня. Что-то вроде московской кузины.
— Да уж…
Московские старожилы, истые и коренные москвичи, могли без зазрения совести назвать кузиной троюродную сестру второй жены бывшего зятя двоюродной бабки. Но Надин была похожа на Рейли, следовательно, родство явно натуральное и неподдельное.
— Так вот, наш капитан первого ранга Залесский родился двадцатого августа восемьдесят первого года, — достав из зеленой папки бумаги, зачитал Кухтерин. — В службе с девяносто восьмого года. Закончил Морской корпус в девятьсот первом году. Служил мичманом на вспомогательном крейсере «Ангара». А дальше — послужной список всем нам на зависть. Награжден орденом Святой Анны четвертой степени «За храбрoсть» за бой с японской эскадрой двадцать седьмого января девятьсот четвертого года на внешнем рейде Люйшуня; имеет орден Святого Владимира третьей степени за уничтожение японского десантного флота на траверзе Квантунского полуострова двадцать шестого апреля девятьсот четвертого года, чем, собственно, и закончился военный конфликт с империей Мэйдзи. Получил также Анну третьей степени с мечами и бантом по совокупности за успешные боевые действия в течение всей Дальневосточной кампании…
— Как же его угораздило жениться на этой пройдохе?! — спросил потрясенный Голицын.
— Как многих славных и чистых мальчиков, которых отпускают в увольнительную раз в год. Кровь кипит, голова бездействует… Хорошо, если обойдется визитом в офицерский бордель, а может такой ангелочек и под венцом очнуться…
— Не складывается, Михаил Семенович. Боевой офицер, помощник морского министра, господина Григоровича, и вдруг — пособник Рейли?!
— Да, не складывается… Однако с документом не поспоришь. С адмиралом Григоровичем наш бравый каперанг, видно, свел знакомство еще в Люйшуне. Адмирал его заметил и впоследствии предложил должность… Тогда же Залесский и женился.
— Ну что ж, благодарю за ценные сведения, господин полковник.
Голицын крепко пожал Кухтерину руку, щелкнул каблуками и вышел из кабинета.
