И вот, когда ему поручили ответственное дело — встретить и сопровождать группу московских товарищей, прибывших в Киев для выполнения важнейшей миссии, Яшу неожиданно для него самого, что называется, накрыло в самый неподходящий момент. Отправившись за инструктажем на конспиративную квартиру на Фундуклеевской, Блюмкин обнаружил там очаровательную незнакомку, которая и оказалась тем самым инструктором. Кэтрин бойко лопотала по-русски с таким премилым акцентом и так обворожительно морщила при этом курносый носик, что Яшка не устоял. Его еще не засушенное годами подполья и уголовщины сердце вдруг отозвалось на эту встречу настоящим любовным трепетом, чем изрядно напугало своего хозяина. Если честно, Блюмкин плохо запомнил тогда, что ему говорила рыжая чаровница, зато долго, с затаенным ужасом и радостью, вспоминал вкус ее горячих губ, подаривших на прощание долгий и сладкий поцелуй.
Сегодня как раз наступил день выполнения ответственного поручения. Утром должна была прибыть группа товарищей — боевиков-эсеров, которых следовало встретить на летней веранде кафе, расположенного на первом этаже небоскреба Гинзбурга, и после обмена паролями препроводить в снятый заранее номер тут же, в небоскребе, на восьмом этаже, с видом на Михайловский монастырь и здание Дворянского собрания напротив. Но посторонние и фривольные мысли не давали Блюмкину сосредоточиться на задании. Поэтому он позорно пропустил момент появления за соседним с ним столиком компании молодых людей весьма помятого вида, возглавляемых, судя по всему, неулыбчивым и хмурым плечистым мужчиной с шикарной смоляной шевелюрой, украшенной ярко-белым локоном надо лбом.
Мужчина пристально посмотрел на Якова, хмыкнул в усы и негромко, но внятно произнес:
— Здесь очень уютное место!
Несколько секунд Блюмкин лихорадочно вспоминал отзыв, его даже в пот бросило — позор, конспиратор хренов!
— На Крещатике есть и получше, — выдавил он внезапно севшим голосом. — Исаев, к вашим услугам.
— Давыдов, — кивнул плечистый. — А это — Станкевич, Бауман и Жданов.
— Таки вы еще действительно не видели Крещатика, господа. — Яков прокашлялся. — Прошу проследовать за мной.
— А может, мы немного перекусим?.. — предложил Станкевич.
— Обед подадут в номера прямо из рук маэстро Мартусевича. — Блюмкин окончательно оправился от растерянности.
— Это кто еще такой? Шеф-повар, что ли?..
— Он — маэстро, господин Станкевич! Бог антрекотов, специй и салатов!
Плечистый Давыдов снова хмыкнул и махнул господам эсерам: мол, вперед. Вся компания дружно протопала в просторный вестибюль небоскреба, Блюмкин после короткого препирательства с консьержем получил ключи от трехкомнатной квартиры на восьмом этаже и повел гостей к лифтам. Эти кованые монстры являлись гордостью владельца небоскреба, ибо были им выписаны аж из Северо-Американских Соединенных Штатов и представляли собой шедевр технической мысли от знаменитой фирмы «Отис».
Попав в просторную кабину, обшитую изнутри панелями из красного дерева, лакированными и покрытыми узором из золотой фольги, господа революционеры присмирели и всю дорогу наверх лишь косили глазами по сторонам, не рискуя задавать вопросы лифтеру — статному и серьезному, седовласому мужчине в коричневой ливрее с тоже золотыми позументами.
Квартира на боевиков тоже произвела внушительное впечатление, и даже Давыдов оценил ее удобства и стиль.
— Что ж, господа, вы тут располагайтесь, приводите себя в порядок, а мы с нашим юным другом Исаевым немного прогуляемся, — резюмировал Денис. Он намеревался добраться до местного отделения Осведомительного агентства и поставить их в известность согласно действующему в ведомстве протоколу, по которому прибывающий в любой город сотрудник обязан выйти на связь, чтобы в дальнейшем иметь возможность воспользоваться помощью местных коллег в полном объеме и своевременно.
Господа эсеры не стали возражать и принялись спорить, кто первый займет ванную комнату. Давыдов и Блюмкин спустились на том же лифте в вестибюль, и Денис, доверительно взяв юношу под локоток, поинтересовался:
— А не подскажете ли, господин Исаев, где в вашем славном городе можно весело и со вкусом провести вечер?
Яшка с подозрением покосился на него, пытаясь определить, шутка это или нет. Но Давыдов не дал ему времени на раздумья.
— Кажется, я переоценил ваш возраст, юноша? Прошу прощения, видимо, вопрос не по адресу.
— Это почему же?! — взвился Блюмкин, обидевшись за свой возраст. — Вы решили, шо если у молодого человека нет усов, мешков под глазами и живота между подтяжек, таки он не знает за веселых женщин? Тогда послушайте, шо я скажу, господин из столицы. Вы родились барчуком, барчуком и помрете, но я не стану оплакивать ваши похороны. Я поеду на Фундуклеевскую и закажу там такой разврат, шо вздрогнет весь Крещатик от Прорезной до Думской. И когда люди спросят меня, зачем я это делаю, я скажу, шо то не разврат за просто так, но в память о человеке из столицы, который не успел хорошо повеселиться в своей жизни, таки пусть теперь посмотрит сверху и порадуется об нас!
— Ладно, ладно, успокойтесь, юноша, — несколько ошарашенно проговорил Денис. — Я вовсе не хотел вас обижать…
— Но таки обидели, господин Давыдов. И вам это зачтется. Но не здесь, и не от доброго меня… Так шо можете заказывать веселье. Вы какой сорт предпочитаете?.. Есть «минерашки», «полушелковые»… А может, вам «даму с буфета» организовать?..
— Перестаньте паясничать и изображать из себя жигана с Привоза, господин Исаев, — уже более строго повторил Денис. — Я предпочитаю «мадам с дочкой», если вам интересно. И уж точно не с Прорезной… Давайте-ка вернемся к нашим баранам. Насколько я понимаю, вы — всего лишь мальчик на поручениях. Потому должны передать мне время и место встречи с вашим местным руководителем. У меня к нему личное послание от московского товарища.
— Вы снова говорите обидно, господин Давыдов, но вы не виноваты. Вас так воспитали. — Яшка обезоруживающе улыбнулся и пожал тощими плечами. — И я не в претензии, шо вы таки не видели телефона на стенке в вашем номере. Так вот, если вы вернетесь в ваш номер и сядете у того телефона, то сможете узнать за место встречи, когда вам позвонят.
— Когда же, хотя бы примерно, ждать звонка? У меня еще другие дела есть в Киеве.
— После шести часов пополудни и будет в самый раз, господин Давыдов…
Блюмкин, не оглядываясь, рысцой припустил в сторону Крещатика. Денис, проводив взглядом его узкую спину, неспешно двинулся в том же направлении, намереваясь пересечь Крещатик и через Михайловскую площадь выйти к Малой Житомирской улице, где в доме номер три располагалось местное отделение Осведомительного агентства.
Когда спустя час Денис вышел из особняка ОСВАГа, ему на миг почудилось, что на углу, у выхода к Михайловскому монастырю в толпе гуляющих мелькнула знакомая тощая фигура. Но поразмыслив, Давыдов убедил себя, что молодому террористу просто нечего тут делать, ведь никакого повода для подозрений Денис ему не давал. «Показалось», — решил капитан и направил стопы на Крещатик — благо до назначенного времени телефонного разговора оставалось еще более двух часов. А прогуляться по центральной улице Киева, заодно и пообедать в каком-нибудь ресторанчике, отведав местной кухни, — в этом Денис не смог себе отказать.
