Священник тяжело вздохнул.
– Беда у нас, потому тебя и разыскали. Очень о тебе мнения хорошего служители Божьи, я уж не говорю о прихожанах. Государю не до церкви, других забот много, Литва одолевает. – Питирим замолчал.
И я молчал тоже.
– Беда у нас, в Спасо-Прилуцком монастыре. Я не уполномочен рассматривать все, к тому же знаю немного. Моя задача была найти тебя. Просьба – пройти или проехать в монастырь, он недалеко от города, обратиться к настоятелю – именем Савва.
– Я знаю, где монастырь, проезжал мимо. Как скоро я должен там быть?
– Желательно не медлить.
– Значит, буду сегодня.
Я понял, что на этом беседа окончилась.
Мы раскланялись, и я пошел домой. Оседлав коня, сказал Лене, что вернусь вскоре.
До монастыря от города было не более двух верст, на сытом и отдохнувшем коне – десять минут скачки.
Я привязал коня у коновязи рядом с монастырскими воротами, постучался. В воротах открылось маленькое окно, выглянул бородатый и мрачный монах. Окинув меня цепким взглядом, буркнул:
– Сегодня служб уже не будет. – И захлопнул оконце.
Я затарабанил вновь. Монах открыл оконце, высунул голову и раздраженно бросил:
– Сегодня…
Больше он ничего сказать не успел. Я пальцами руки, как клещами, сжал его нос.
– Мне не на службу, ты бы хоть спросил, что мне надо. Настоятеля Савву хочу увидеть по очень важному делу. Послан отцом Питиримом. Понятно ли?
Монах не мог ни кивнуть, ни сказать что-либо. Только промычал.
– Открывай, некогда мне, – и я отпустил его нос, мгновенно покрасневший.
Загремели запоры, в воротах открылась дверца, окованная железом.
– Так бы сразу и сказал, почто за нос хватаешь?
– Веди к настоятелю.
Монах обиженно засопел и крупными шагами направился к длинному зданию.
Я с любопытством осматривался по сторонам – все-таки полторы сотни лет монастырю, основан еще Дмитрием Прилуцким, сподвижником Сергия Радонежского.
Монах провел меня в небольшой, скромно обставленный зал, вышел, и через несколько минут в зал вошел настоятель Савва.
Вот что меня всегда удивляло в монахах – так это несоответствие возраста и внешнего вида. Борода и волосы на голове седые, а кожа на лице без морщин, глаза блестят молодо, и голос звучный, сочный, а не старческий глуховатый и надтреснутый. Лицо немного напоминало лица артистов после подтяжки. Вот и Савва – высок, сед как лунь, а лицо молодое, голос – звучный баритон.
– Ты хотел меня видеть?
Я поклонился.
– Меня попросил приехать в монастырь отец Питирим, я прихожанин этого храма.
Старец внимательно в меня всмотрелся.
– Да, мы искали одного человека, именем…
Он замолчал. Ох и осторожен настоятель.
– Георгий, – продолжил я.
– Начинаю понимать. Пройдем-ка в келью. Старец направился из зала, я последовал за ним.
Зайдя в келью, старец прикрыл дверь, уселся на деревянное кресло, предложив мне сесть на скамью напротив.
– Насколько я осведомлен, в других местах ты носил другое имя.
– Это существенно?
– В общем-то – нет. Но я должен убедиться, что речь идет об одном и том же человеке.
– И как я могу сие доказать?
– Как звали настоятеля Печерского монастыря?
– Отец Кирилл.
– Верно. А к кому направил отец Никодим молодого человека?
– К священнику Дионисию в храм Покрова Святой Богородицы, только не доехал туда человек.
Савва помолчал.
– Похоже, этот человек и впрямь передо мной.
И настоятель поведал следующее:
– Беда у нас, помочь надобно. Направили мы в Боровск, в Рождества Богородицы Свято-Пафнутьев монастырь монаха с послушником. Не простого монаха – проверенного многажды и не с пустыми руками. Для вновь избранного клиром и государем первоиерарха Варлаама изготовлено было навершие для посоха и риза. Навершие из золота, с каменьями самоцветными, работы искусной, что делалось три года. Риза же золотыми нитями шита, шесть послушниц два года вышивали. Так вот, пропал монах вместе с послушником и дарами ценными. Из Нижнего слухи имеем, что казну стрелецкую ты нашел и из лап разбойничьих вырвал. Настоятель Михайло-Архангельского собора отписывал – де умен, удачлив, язык за зубами держать может и при случае за себя постоит. Ты догадался, о ком я?
Я кивнул. Интересная складывается картина.
Меня что, и здесь в сыщики записали? Не учился я этому ремеслу – так, повезло однажды.
– Так вот, мы бы хотели, чтобы ты взялся за это дело. Нам не важно, будет ли наказан похититель – нам надо вернуть украденное и доставить в Боровск. Там довершат работу над посохом и одеянием иерарха, ну это уже не твоя забота.
Я сидел в раздумье. Отказаться? А если меня «сольют» по-тихому князю? Взяться – вдруг дело окажется выше моего умения и не хватит мозгов, чтобы найти похищенное?
– А сколько времени тому ушел монах?
– Четыре седмицы.
– Пешком?
– Ну зачем – лошадь дали, телегу. Послушник из бывших ратников, меч у него был – не мальчик, мог за себя постоять.
– А чего же охрану не дали – только одного послушника, коли навершие дорогое?
– Чем больше охраны, тем заметнее, тем сильнее соблазн.
– Тоже верно. Как звали монаха и послушника?
– Монаха – Ионой, послушник – Трифон.
– В чем одеты были?
– Известно в чем. В чем монахи одеты бывают – ряса, клобук. Послушник – в подряснике.
– Послушник надежный, проверенный? Не мог ли он…
– Мог, как и любой, в ком алчность победила совесть. Алчность – она у каждого есть, только большинство ее в дальнем углу души гнобит, управлять собою не позволяет. За монаха Иону головой ручаюсь – знаю его двадцать лет.
– Трудная задача.
– Была бы легкая – сами решили бы. Думаешь – тебя легче отыскать было?
Я в голове перебирал варианты – с чего начать поиск? И пока не находил приемлемого. Я знал только отправную и конечную точки маршрута.
– А как они выглядели?
Тут уж задумался настоятель.
– Как может выглядеть монах? Обыкновенно.
– Ну, какого он был телосложения – высокий, низкий, плотный, худой?
– А, вот оно что. Монах – высокий и худой, послушник – высокий, крепкий.
– Приметы были – ну, шрамы на лице, родинки?
