Повернувшись в другую сторону, Григорий обнаружил на соседнем месте смутно известного человека.
Это был Туполев.
– Андрей Николаевич? Здравствуйте.
– Приветствую, Василий Иосифович, – чопорно ответил конструктор.
– Да бросьте вы, – поморщился Быков.
Туполев смягчился.
– Извините, конечно. Просто я обидчив и злопамятен. Но как раз вам я обязан нынешней своей реабилитацией. Спасибо.
– Не стоит, – усмехнулся Григорий. – Просто фронту нужен ваш «Ту-2».
Андрей Николаевич фыркнул насмешливо.
– Говорите, что хотите, – сказал он, – все равно я благодарен и рад. Когда обвиняемого оправдывают – это такое счастье!
– Согласен. Тогда ускорьте выпуск своего бомбера! Хочется поскорее «обрадовать» немцев…
– Василий Иосифович! – прервал его Туполев. – Вас!
Быков встрепенулся, встал и пошагал к Калинину.
«Всесоюзный староста» издали кивал ему ласково.
Четко печатая шаг, Быков вышел к трибуне и отдал честь.
– Полковник Сталин по вашему приказанию прибыл!
«Всесоюзный староста» вручил Григорию грамоту красного цвета с золотым тиснением – «Герою Советского Союза» – и две небольшие, такого же цвета коробочки с орденом Ленина и Золотой Звездой.
– Поздравляю вас, – сказал Михаил Иванович.
– Служу Советскому Союзу!
Уже вернувшись на свое место, Григорий выдохнул.
Что бы он там ни говорил и ни выдумывал, а волнение в нем жило.
Быков с интересом прочитал титульный лист грамоты:
«Союз Советских Социалистических Республик Президиум Верховного Совета Герою Советского Союза
За Ваш героический подвиг, проявленный при выполнении боевых заданий на фронте борьбы с немецкими захватчиками, Президиум Верховного Совета своим указом от 13 июля 1943 года присвоил Вам звание Героя Советского Союза.
Председатель Президиума Верховного Совета СССР: М. Калинин
Секретарь Президиума Верховного Совета СССР: А. Горкин»
Туполев помог Быкову прицепить к кителю орден Ленина и Золотую Звезду.
После награждения Михаил Иванович пригласил всех сфотографироваться.
В первом ряду сидели Герои Советского Союза, а с ними Сталин и Калинин.
Сразу расходиться никому не хотелось, было желание продлить чарующие минуты, да никто никого и не торопил особенно.
Прохаживаясь по кремлевской галерее, Григорий неожиданно услышал:
– Василий Иосифович!
Не сразу, но Быков обернулся на зов – порой он не обращал внимания на «чужое» имя-отчество.
Его догонял Поликарпов.
За недолгое время Николай Николаевич будто помолодел. Понурость сменилась энергичностью, а выправка совершенно затушевала прежний усталый надлом.
– Здравствуйте, Василий Иосифович! Поздравляю вас!
– Спасибо. Как успехи?
– О-о! – конструктор закатил глаза. – Все инженеры вернулись ко мне, все до единого! А это чуть ли не самое главное. Что я могу один? А вместе мы – сила! На саратовском авиазаводе работы идут буквально день и ночь, я вчера только вернулся с Волги. Готовимся к массовому выпуску «По-7». Малые партии уже идут в войска, но настоящий поток начнется ближе к осени. Скорее просто нельзя, все и так на пределе человеческих сил и возможностей!
– Да что вы оправдываетесь? Все равно же – победа!
– Да! – просиял Поликарпов. Посерьезнев, он сказал: – Ваш отец предложил мне пост заместителя наркома авиапромышленности, который занимает… занимал Яковлев.
– То есть вы согласились?
– Ну-у… да…
– Ну, и отлично!
– Вы полагаете?
– К этому посту кое-что «прилагается»…
– Что?
– Должность советника.
– Да, Иосиф Виссарионович сказал, что надеется прежде всего на мою честность и бескорыстность… Он имел в виду мои предполагаемые консультации в отношении новой техники. Я, правда, не понял насчет честности…
– Это как раз понятно, – серьезно сказал Быков. – Вы не станете писать доносы.
– Господи! Ну, конечно же, нет!
– О том и речь.
До конструктора стало доходить.
– Вы думаете, Яковлев…
– Не думаю. Знаю.
Поликарпов нахмурился.
– Это ужасно…
– Такова жизнь.
Попрощавшись с конструктором, Григорий покинул Кремль.
Самолет ждал его завтра утром, так что время было.
Весь день Быков бродил по Москве, узнавая в ней то, что будет знакомо в детстве, когда родители проезжали с ним через столицу, направляясь в родную деревню матери.
Казанский вокзал, метро, Красная площадь!
В пять или семь лет это было, как сказка. Теперь-то детские впечатления стерлись.
Машин на улицах было мало, автобусы с трамваями тоже попадались редко, зато людей хватало.
На лицах почти не мелькало беспокойство, страха и вовсе не было.
Да и то сказать – последняя воздушная тревога в Москве прозвучала две недели назад!
Все, больше ни одна немецкая бомба не грянет с неба.
Аллес капут!
В парке Горького работала выставка трофейного оружия.
Билет стоил 1 рубль, для красноармейцев, инвалидов войны и детей – 20 копеек.
Скоро сюда и «Тигра» приволокут, «пойманного» на Курской дуге.
Быков пил газ-воду с двойным сиропом, продаваемую с лотков на колесах, покупал удивительное мороженое – брикетик между пары вафель, но не брусочком, а кругляшом.
Гулял по зоопарку и скормил уткам булочку за семь копеек.
Покопался на книжном развале у Кузнецкого Моста.
Отдыхал.
При всем, при том Григорий не терял бдительности, все держал под контролем.
Немецких агентов он не ждал, а «своих», доморощенных…
Эти пока не давали о себе знать.
Затаились? Не хотят поднимать лишний шум?
Похищать Героя Советского Союза, да еще в день награждения – это явный моветон…
Когда стало вечереть, Быков доехал на метро до станции «Площадь Свердлова» и вышел в город.
Остановиться в гостинице «Москва»?
Григорий оглянулся на солидное серое здание. Можно…
Быков перевел взгляд на знакомый дом у начала улицы Горького.
