Голяшкин сел в секретную камеру при управлении полиции. Это не острог, сюда уголовным почтальонам не пробраться. Полная изоляция. Лыков решил, что дознание пора переводить в следствие, и пригласил судебного следователя на обыск.
Хоромы купца находились на углу Крюковской и Пирожниковской, в самом сердце слободы. Сыщики провели в них целый день. Видимо, хозяин уверовал в свою безнаказанность и не очень боялся обысков. Удалось найти оружие, стопку паспортов, золотые украшения. Особенно Лыкова поразило зеркало, что стояло у купца в спальне. В рамке коричневого цвета, с двумя звездочками на стекле, на белых металлических ножках… Именно такое украли недавно у мещанки Назаровой.
Мелочится «хозяин Кунавина»! На этом и попадаются даже опытные люди. Еще обнаружили несколько сот винтовочных патронов. Откуда они и для чего понадобились Голяшкину? Следователь уезжал довольный: перспективное дело!
Сначала разобрались с патронами. Оказалось, что они похищены в Марьиной роще! Там на стрельбище упражняются ратники первого разряда. Уголовные подкупили унтеров и заполучили огнеприпасы, которые потом пересылали на Кавказ. Там это ходовой и дорогой товар.
Погорел Пров Прович, конечно, не на копеечном зеркале. Среди паспортов сыскалась бессрочная книжка без вести пропавшего человека. Это был сын титулярного советника Лабзин, приехавший на ярмарку и вскоре исчезнувший. Встревоженный отец уже неделю жил здесь. Каждый день он ходил в полицейское управление за новостями, и вот… Ясно, что молодого человека убили. Голяшкин и Солныченко отказались отвечать на вопросы, труп тоже не был обнаружен. В его отсутствии паспорт уликой не являлся – поднял на улице, жалко выбрасывать. Но Лыков не унимался и велел перекопать двор купца. Пусто! Тогда сыщик приказал вычерпать выгребную яму. На дне ее лежали три разложившихся тела… По зубному мосту в одном из них Лабзин-старший опознал своего сына.
Второй уликой стали драгоценности. Меж ними оказались золотые дамские открытые часы, украшенные тремя бриллиантами, двумя рубинами, двумя изумрудами и золотым же крестообразным брелоком. Приметные часики! Такие ни с чем не спутаешь. Именно они пропали месяц назад у статской советницы Зевериц. Супруги Зевериц приехали посмотреть выставку. Поселились в гостинице «Железнодорожная», и уже на вторую ночь их там обокрали.
Улики против «хозяина Кунавина» обещали ему длительные сроки каторжных работ. Баранов был доволен. Но смерть городового Одежкина оставалась неразгаданной. Сыщик собирался уже уезжать из Нижнего Новгорода. Дознание зашло в окончательный тупик. Следовало признаться, что оно командированному не по зубам…
Вдруг в одночасье все изменилось. В водоприемном колодце на Зелинском съезде обнаружили труп мужчины. Это оказался старший билетер Лугвенев. Ему проломили камнем висок.
Глава 6
Концы сходятся
Первым делом Алексей вызвал городовых, чьи посты находились близко к месту обнаружения трупа. К его удивлению, раньше других явился Иван Одежкин.
– Вы чего пришли?
– Приказ господина пристава.
– Хм. По найденному телу?
– Так точно!
Лыков был озадачен.
– Где ваш пост?
– На Толкучем рынке, ваше высокоблагородие!
Толкучий рынок, он же Балчуг, находился в Почаинском овраге, под Зелинским съездом. Сыщик задумался. Вдруг его осенило.
– Скажи, вы с Яковом похожи были?
– Погодки… – растерянно ответил городовой. – На одно лицо, люди баяли… Он старший, я младший.
– Дай свою постовую книжку!
Одежкин, ничего не понимая, отдал сыщику документ. Тот в крайнем волнении принялся его листать. Вот! Над отметкой о сдаче поста 17 июля карандашом было написано: «Волдырь назади».
– Что это?
– Где?
– Вот карандашом выведено.
– Да это глупость, ваше высокоблагородие! Я знаю, что нельзя в постовой книжке ничего лишнего писать. Околоточный уж делал замечание!
– Что означает «волдырь назади»? Примета? Ты кого-то увидел и записал для памяти?
– Надо полагать, что так, – озадаченно ответил служивый. – Не помню! На другой день брата мертвого нашли, так из головы вон!
– Вспоминай, Иван, это очень важно! У билетера, которого тело обнаружено в колодце, на шее был большой волдырь! Не его ли ты видел еще живого? Он был один?
Одежкин даже сел без команды.
– Вот те на! Так-так… Семнадцатого, это первый день, как царь приехали?
– Да.
– Ага! Я был на посту во вторую смену. И, уж к вечеру подходило, попались мне двое…
– Двое?
– Так точно, двое! Подозрительными они мне показались.
– Чем?
– Ну, разговор между ними был какой-то… злой. Нехороший разговор! Который повыше чуть не кричал. А с волдырем который, тот вроде оправдывался.
– Почему же ты их не задержал?
– А за что, ваше высокоблагородие? Идут люди, разговаривают. Опять, оба из благородных. Сразу видать!
– Из благородных? Опиши мне второго.
Городовой напрягся. Он думал с таким напряжением, словно тягал двухпудовую гирю.
– Высокий. Седой. Голос резкий, неприятный. Больше ничего не помню.
Указанные приметы подходили к коллежскому советнику Савичу! Но, конечно, не только к нему.
– Слушай меня внимательно, Иван. Твоего брата, скорее всего, убили по ошибке. Вместо тебя.
Одежкин вытаращился на сыщика.
– Как вместо меня?
– А вот так! Из-за этой твоей записи карандашом. Убийца ходил со своей жертвой. И ночью кончил ее. А ты видал обоих и что-то записал для памяти у него на глазах. Помнишь, у Якова пропала постовая книжка?
– Точно!
– За ней он охотился, чтобы запись уничтожить!
– Бог ты мой, бог ты мой! Так это братка заместо меня голову сложил?
– Именно так. Люди в одной форме и без того одинаковы, а тут еще семейное сходство. Убийца и перепутал.
– Вот оно как господь-то рассудил! – ошарашенно пробормотал Иван. – Сейчас бы я на погосте лежал… и не знал бы за что!
– Обожди! – насторожился Лыков. – Но как злодей выяснил твою фамилию? Ведь не зная фамилии, городового не найти. Вас восемьсот сорок человек!
– Посты редко меняются. Он мог искать не по фамилии, а выследить на том же месте.
– Нет, тогда убил бы кого задумал. Полагаю, злодей узнал откуда-то твою фамилию. И выяснил второпях, что есть Одежкин во Второй Кремлевской части. Явился туда вечером, начал следить. Вышел твой брат… Он за ним. В темноте тем более не заметил своей ошибки. Ну и… Так откуда всплыла фамилия?
– Хм… А меня тогда околоточный окликнул!
