– Налететь надо, – высказался коллежский советник. – Агентов к Молодкину все равно не подвести. Чужих он не примет, а свои его не выдадут. Одна надежда на обыск.
Так и решили. Вечером пятницы полицейские окружили дом купца на Московской улице. Неплохие хоромы отгрохал тот на воровские деньги. Помимо жилья хозяина и его трактирного заведения там помещались еще два магазина. Один – фольговых икон и ситцевого лоскута, второй – простонародной одежды. Пришлось делать обыск и в них. Сам Гордей Васильевич кипятился, грозил написать государю императору. И гоношился до тех пор, пока за божницей в молельне не обнаружили… полицейский билет Лыкова! Рядом лежал его верный «веблей».
Получив назад утраченные вещи, сыщик повеселел. Хорошее начало! Он бесцеремонно взял Гордея за шиворот и потребовал отдать племянника. Отнекиваться незнанием после такой находки было поздно. И купец-маклак отвел полицейских на стройку. Оказывается, он взял подряд на плотничьи работы при строительстве Сергиево-Елизаветинской богадельни. И там, в каморке с инструментами, укрывал гайменника.
Когда Арсюху-Ваньку вывели на улицу, сыщик подошел к нему.
– Ударить не умеешь, а еще кузнец, – сказал он, недобро улыбаясь. – Смотри как надо!
И поднес обидчику от души. Когда отставного лейб-егеря привели в чувство, то отправили в тюремный замок. Вместе с дядей.
Острог находился все на той же Базарной улице. Выждав день, надворный советник допросил гайменника.
– Скажи мне, сукин кот, как вы жертвы выбирали?
– Однако все Серый решал. Я не знаю, ничего не знаю.
– А Тистров тоже в банде?
– Никак нет, ваше высокоблагородие.
– А куда добычу девали?
– Однако дядя Гордей энтим занимался. А я не знаю, я ничего не знаю…
Стало понятно, что от арестованного трудно добиться правды. Но Лыков не отступал. Он усадил Ваньку прямо под лампу и резко спросил:
– Вам нотариус помогал?
И гайменник отвел глаза.
– Пошел вон! – рассердился Лыков. – Без тебя всех поймаю. Сдохнешь на Сахалине!
Когда Молодкина увели, Валевачев и Яковлев набросились на сыщика:
– Алексей Николаевич! Что за нотариус? Откуда вы его придумали?
– Вот глядите – Лыков выложил на стол пачку отношений. – Я велел прислать мне все дела о пропажах людей в трех окрестных губерниях за последние семь лет.
– И что?
– Сгинуло бесследно более пятидесяти человек. Особенно много старших приказчиков, которые возвращались с Нижегородской ярмарки с выручкой.
– Пусть так! – воскликнул исправник. – Но при чем тут нотариусы?
– Сейчас дойдем и до них. Пока же обращаю ваше внимание, что приказчики с деньгами – наиболее частая пропажа.
– Ну?
– Для нашей шайки они самая желанная добыча. Если тела не обнаружилось, все думали, что человек сбежал. Присвоил сумму и сбежал! Понятно теперь?
– Ага… – пробормотал Валевачев.
– Вот! Если и станут искать, то беглого доверенного, а не его труп. А он уж в земле гниет… Очень удобно для банды.
– Алексей Николаевич, я все-таки не понимаю… – опять начал ныть Яковлев.
– Уже подошел к объяснению, Павел Матвеевич. Вот представьте: доверенный закончил сделку, получил сумму и выехал в Москву. Как ночные всадники могли его отследить? Ведь объявлений об этом в газетах не дают. О получении суммы знают лишь трое: продавец, покупатель и – нотариус!
– Ух ты!
– Вот вам и объяснение. Стряпчий знает все: размер выручки, время отъезда, приметы жертвы и его экипажа. Остается лишь вычислить, когда добыча окажется в месте засады. Дальше все просто.
– Ужас… – пробормотал исправник и поежился.
Лыков тоже зябко повел плечами. Он представил себе, как все происходило… Ночью из темноты на пустынное шоссе выскакивали черные всадники на черных конях. Быстрые и ловкие, привычные убивать. И совершенно безжалостные. Они не оставляли в живых никого, ни женщин, ни детей. Среди бесследно сгинувших значились целые семьи… Повозки с телами жертв уводились в лес и прятались на заимке. Там посторонних не бывало, и убийцы спокойно доделывали свое дело. Трупы закапывали или сжигали в печи. Чтобы местные не удивлялись дыму, им подпустили пулю про свечной завод. А лошадей с экипажами Балахонкой отгоняли в Ковров. Может, и не только туда. На тракте стоит большое село Эдемское, а в нем, говорят, есть два семейства конокрадов. И поездки Гордея Молодкина в Киев, скорее всего, связаны с тем же.
Несчастные путники ничего не могли противопоставить бандитам. У тех фактор неожиданности и ружья. Пятеро хищников… Возницу убивали первым. Стрелял, скорее всего, Ванька: в лейб-гвардии Егерском полку его должны были этому научить. Остальных кончали чем попало. Окажись на месте жертв многоопытный Лыков, и ему бы несдобровать. Что тут сделаешь? Всадят пулю в спину, и готов.
– Да… – поддакнул Юрий. Кажется, все трое подумали одно и то же…
– Я понял про нотариуса, – вернулся к разговору Яковлев. – Значит, теперь этого пособника можно вычислить?
– Точно так, Павел Матвеевич, – кивнул Лыков. – Я телеграфировал вашему однофамильцу, нижегородскому полицмейстеру. Сообщил четырнадцать фамилий. Это все старшие приказчики и доверенные крупных товариществ. Где большие обороты.
– Из числа пропавших за семь лет?
– Да. Я попросил негласно, очень осторожно выяснить, кто из тамошних нотариусов вел их дела.
– Весьма умно!
– Тут важно не спугнуть, – пояснил Алексей. – Ведь сбежавшие егеря уже могли предупредить своего сообщника.
– Если окажется, что один и тот же стряпчий у всех или почти всех жертв, то это наш злодей и есть! – воскликнул Валевачев.
– Взять мерзавца, да и к ответу! – так же азартно добавил исправник.
Но сыщик лишь скептически покачал головой:
– И что мы ему предъявим?
– Список пропавших по его вине людей!
– Это не доказательно. Отоврется.
– И как же тогда быть?
– Вы знаете, господа, что такое на Нижегородской ярмарке «судный день»?
– Нет.
– Это двадцать пятое августа, послезавтра, – пояснил Лыков. – Ярмарка готовится к закрытию, и в этот день погашаются все векселя. У стряпчих в Нотариальной линии столпотворение. Купцы и их доверенные собирают причитающиеся суммы и разъезжаются по домам. Огромные массы наличных денег переходят из рук в руки. И только нотариусы знают, кто сколько получил.
– Но что это нам дает? – развел руками исправник.
– Мы подменим получателя денег. Наводчик гайменников сообщит им о жирном карасе с толстой мошной. Те устроят засаду. А в коляске буду я.
