– Есть, капитан, – издевательски бросил он, пародируя ее.
Господи, он пьян!
Николас поцеловал каждую женщину в губы, вскочил на стул, перепрыгнул стол и подхватил Даглесс на руки.
– Отпусти! – прошипела она, но он пронес ее через зал и вышел на улицу. – Идет дождь, – сухо напомнила она, сложив руки на груди.
– Нет, мадам. Небо ясное, – пробормотал он и, все еще удерживая ее, принялся целовать в шею.
– О нет, только не это! Прошу, не начинай все сначала и поставь меня сейчас же!
Он послушался, но сделал это нарочито неуклюже, так, что она сползла по нему всем телом.
– Ты пьян! – возмутилась она, отталкивая его.
– Именно! – жизнерадостно объявил он, обхватив ее за талию. – Здешним элем я доволен. И женщинами тоже.
Но Даглесс снова оттолкнула его.
– Я тревожилась за тебя, а ты там пьешь с парочкой шлюх, и…
– Слишком быстро! – воскликнул он. – Лучше взгляни на звезды, моя красавица!
– На случай, если ты еще не заметил, я промокла насквозь и замерзаю!
Чтобы подчеркнуть этот факт, она чихнула. Николас снова поднял ее.
– Да отпусти же!
– Ты замерзла, а мне жарко, – заявил он, словно это решало все. – Так ты боялась за меня?
Ну можно ли долго сердиться на этого человека?!
Она была готова признать поражение и прижаться к нему. От него действительно исходило тепло.
– Я наговорила тебе ужасных вещей, и мне очень жаль. Ты вовсе не бремя для меня.
– В этом и кроется причина твоих страхов? – улыбнулся он. – Что я могу рассердиться?
– Нет. Тебя не было слишком долго, и я испугалась: вдруг ты попал под автобус или под поезд! Вдруг ты ранен и лежишь где-то в грязи.
– Похоже, что я лишен pia mater?
– Э-э… чего именно?
– Мозгов. Я кажусь тебе таким глупым?
– Нет, конечно, нет. Ты просто многого не знаешь в нашем мире.
– Вот как? Кто же из нас сухой, а кто – мокрый?
– Мы оба мокрые, поскольку ты продолжаешь меня нести, – злорадно заметила она.
– Кстати, чтобы ты знала: я добыл все необходимые сведения, и завтра мы берем лошадей и едем в Гошоук.
– Каким образом ты их добыл и у кого? У тех особ в пабе? Выпытал поцелуями?
– Никак ревнуешь, Монтгомери?
– Нет, Стаффорд, не ревную.
Последнее утверждение доказывало, что теория Пиноккио неверна. Ее нос ни на сколько не увеличился. (Даглесс даже проверила, чтобы убедиться.)
– И что тебе стало известно?
– Гошоук до сих пор находится в собственности Дики Хейрвуда.
– Но разве он не женился на твоей матери? И разве он не так же стар, как ты?
– Берегись, как бы я не показал тебе, насколько стар! И вообще я слишком тебя раскормил, – пожаловался Николас, поудобнее перехватывая Даглесс.
– Скорее всего, просто ослабел от флирта с таким количеством женщин. Знаешь, это истощает мужскую силу.
– Моя сила безгранична. Так о чем я говорил?
– О том, что Дики Хейрвуд все еще владеет ГошоукХоллом.
– Да, и завтра я его увижу. Что такое уик-энд?
– Это конец недели, когда никто не работает. И ты не можешь просто так явиться в дом какого-то лорда. Надеюсь, ты не задумал сам себя пригласить на уик-энд?
– Работники получают свободный день? Но по-моему, здесь никто не работает. Я не вижу фермеров на полях. Никто не пашет землю. Люди только ходят по магазинам и водят машины.
– У нас сорокачасовая рабочая неделя и сельскохозяйственная техника. Николас, ты не ответил мне, что собираешься делать. Не можешь же ты признаться этому Хейрвуду, что пришел из шестнадцатого века? Даже женщинам из баров нельзя признаваться ни в чем подобном, – строго объявила Даглесс и дернула его за воротничок. – Эта рубашка испорчена, помада никогда не отойдет.
Николас, расплывшись в улыбке, прижал ее к себе.
– Зато на тебе нет этой самой помады.
Даглесс поспешно отстранилась.
– Говорю же, не начинай все сначала. Лучше расскажи о Гошоук-Холле.
– Говорю же, им до сих пор владеет семейство Хейрвудов. Они приезжают на конец…
– На выходные.
– Да, на уик-энд, и… – Он искоса глянул на Даглесс. – Там Арабелла.
– Арабелла? Какое отношение имеет ко всему Арабелла из двадцатого века?
– Моя Арабелла была дочерью Дики Хейрвуда, и, похоже, сейчас в Гошоук-Холле опять хозяйничает Дики Хейрвуд, и его дочь, которая тоже зовется Арабеллой, ровесница моей Арабеллы, и…
– Избавь меня от подробностей, – перебила Даглесс, тяжело вздыхая. Недавно найденные документы, другая Арабелла и другой Дики… Все так, словно история повторяется. Как странно…
Глава 12
Увидев Николаса верхом на жеребце, Даглесс затаила дыхание. Она слышала о людях, умеющих укрощать норовистых лошадей, но никогда не видела ничего подобного. Каждый работник и каждый посетитель конюшни с замирающим сердцем наблюдали, как в руках Николаса это резвое, нервное, злобное животное становится тихим и покорным.
Вчера они не спали до часу ночи: Даглесс заставила Николаса рассказать о своих отношениях с Хейрвудами. Их поместья находились рядом. По возрасту Дики годился Николасу в отцы и имел дочь Арабеллу, которая вышла замуж за лорда Роберта Сидни. Они с мужем ненавидели друг друга, поэтому, когда появился наследник, супруги разъехались и с тех пор жили отдельно, что не помешало Арабелле родить еще троих детишек.
– И один из них твой, – напомнила Даглесс, делая заметки.
Лицо Николаса смягчилось.
– Не стоит думать о ней плохо. И она, и малыш умерли в родах.
– Прости, – поморщилась Даглесс. Что ни говори, а мать и новорожденный в то время могли погибнуть лишь потому, что повитуха не вымыла руки.
Даглесс пыталась придумать способ как можно скорее попасть в поместье Хейрвуда. Но у нее не было рекомендаций, а титул Николаса был отобран, когда его осудили за измену. Он даже не мог представиться собственным потомком-аристократом.
Она размышляла, пока глаза не стали закрываться сами собой. Пришлось пожелать Николасу спокойной ночи и идти спать. Сейчас она была довольна собой. Наконец-то удалось держать в узде свои эмоции. Она почти охладела к Роберту и вряд ли влюбится в женатого мужчину. Теперь остается помочь Николасу вернуться к жене и опровергнуть обвинения, после чего Даглесс с чистой совестью вернется домой. Хотя бы раз в жизни она не свяжется с неподходящим мужчиной, и то хорошо!
