И как ему удалось так быстро отрастить бороду?
– Николас, – спросила она, – когда ты в последний раз был дома? Не в тот раз, когда впервые пришел ко мне, а в своем времени. Какой был год?
Николас накинул на плечи короткий плащ из черного атласа, отделанный горностаем, вывел из-за кустов коня, судя по виду, не менее дикое создание, чем взятый напрокат Сахар, и легко вскочил в седло, такое же большое, как у американских ковбоев, только с высокими деревянными стойками спереди и сзади.
– В последний раз я был дома сегодняшним утром, в году 1560-м от Рождества Христова. А теперь, ведьма, прочь с глаз моих!
Даглесс пришлось прижаться спиной к кустам, чтобы жеребец не растоптал ее.
– Николас, подожди! – крикнула она, но он уже ускакал.
Даглесс, не веря происходящему, смотрела ему вслед, пока он не превратился в крохотную точку на горизонте. Только тогда она опустилась на большой камень и сжала голову руками. Что теперь? Начинать все сначала и снова рассказывать ему о двадцатом столетии, объясняя то, что ее современники принимают как должное? Он приходил к ней из 1564 года, а теперь явился на четыре года раньше. Того, что случилось, еще просто не могло быть.
Она вдруг вскинула голову. Ну конечно! Вот оно! Он узнал о Роберте Сидни, когда был в тюрьме или средневековом эквиваленте таковой, и ничего не смог сделать, чтобы спасти себя и свои поместья. Но на этот раз он возник на четыре года раньше. Теперь у них есть время предотвратить то, что стало причиной его гибели.
Чувствуя себя намного лучше, она встала. Нужно найти его, прежде чем он наделает каких-нибудь глупостей: станет переходить дорогу перед автобусом или выхватит шпагу, вообразив, будто его оскорбили.
Даглесс подняла тяжелую сумку, повесила на плечо и зашагала в том направлении, куда умчался Николас.
Услышав стук колес, Даглесс остановилась на обочине дороги. Измученный ослик тянул двухколесную тележку. Рядом брел мужчина в коротком одеянии, выглядевшем так, словно было сшито из джутового мешка. Голые ноги были покрыты огромными уродливыми язвами.
Даглесс, приоткрыв рот, изумленно уставилась на незнакомца. Тот, заметив девушку, воззрился на нее с не меньшим удивлением. Его лицо было покрыто глубокими морщинами, зубы почти все сгнили. Он так и ел глазами девушку и, задержавшись взглядом на затянутых в чулки ногах, плотоядно заулыбался, показывая свои жуткие зубы.
Даглесс поспешно отвернулась и быстро зашагала прочь. Дорога становилась все хуже, рытвины – глубже, и повсюду валялись лепешки навоза.
– Неужели теперь в Англии заполняют рытвины дерьмом? – пробормотала она.
На вершине маленького холма она остановилась и посмотрела вниз. Там располагались три маленьких домика с черепичными крышами и участками голой земли, по которой бегали куры, утки и дети. Из одной хижины вышла женщина в длинной юбке и опорожнила ведро у самой двери.
Даглесс принялась спускаться с холма. Может, она сумеет узнать дорогу у женщины?
Но на полпути она замедлила шаг. Даже на этом расстоянии до нее доносилась ужасная вонь. Животные, люди, остатки гниющей пищи, груды навоза… все источало невыносимый смрад. Даглесс зажала пальцами нос и старалась дышать ртом. Ну и ну! Английскому правительству следовало бы сделать что-то с этим милым местечком. Люди так жить не должны!
Она заглянула в первый же дом, стараясь не запачкать туфли, но не слишком преуспев в своих попытках. И сразу же столкнулась с пристальным взглядом малыша лет трех в грязной ночной сорочке. Бедняжка выглядел так, словно его не мыли целый год, и, кроме того, даже не носил памперса!
Даглесс поклялась, что когда выяснит отношения с Николасом, обязательно пожалуется английскому правительству. Да здесь просто экологическая катастрофа и угроза здоровью!
– Простите! – крикнула она в полумрак. Похоже, здесь пахло не лучше, чем снаружи. – Здравствуйте! Есть кто дома?
Ответа она не дождалась, зато все сильнее росло ощущение, что за ней наблюдают. Обернувшись, Даглесс увидела перед собой трех женщин и пару ребятишек. Женщины выглядели не чище, чем ребенок на полу. Длинные платья были в пятнах и застарелых остатках еды и бог знает чего еще.
Даглесс растянула губы в подобии улыбки.
– Простите, но я ищу ашбертонскую церковь. Кажется, я заблудилась.
Женщины по-прежнему молчали, но одна все же подступила к Даглесс. Сохранять улыбку становилось все труднее: от женщины невыносимо разило потом.
– Так вы знаете дорогу в Ашбертон? – повторила Даглесс. Но незнакомка принялась медленно обходить ее, изучая одежду, волосы, лицо. – Просто сборник «Песенок с приветом»
[13]
, – пробормотала Даглесс. Конечно, жизнь в грязи не могла не отразиться на умственных способностях!
Она отступила от дурно пахнущих представительниц прекрасного пола и расстегнула сумку. Вжикнула молния, и женщина отскочила, как от ожога. Даглесс вытащила карту южной Англии, развернула и попыталась сориентироваться, но и это не помогло, потому что она не знала, где находится, и не могла понять, как добраться до церкви.
Пришлось поспешно опустить карту, когда она сообразила, что одна из женщин подобралась совсем близко и сунула нос в сумку Даглесс.
– Прошу прощения, – резко бросила она. Голова незнакомки была повязана заскорузлой от грязи и жира тряпкой.
Женщина отскочила, но не раньше, чем выхватила из сумки темные очки, после чего подбежала к остальным, и все принялись изучать очки, словно видели нечто подобное впервые в жизни.
– Это уж слишком!
Даглесс направилась к женщинам, по дороге вляпавшись во что-то. Но она даже не опустила глаз.
– Можно мне получить это обратно?
Женщины, закаменев лицами, продолжали таращиться на нее. Одна, с шеей, покрытой бороздками застарелых шрамов, спрятала очки за спину.
Даглесс опустила руки:
– Не будете так любезны вернуть мою вещь?
– Убирайся, – вымолвила женщина, и Даглесс заметила отсутствие трех передних зубов. Два других сгнили.
Именно в этот момент до нее начала доходить ужасная правда. Она оглядела хижину. Увидела дрова, сложенные у входа, связку луковиц, свисавших с потолка. Грязь, тележки, запряженные ослами, люди, никогда не слыхавшие о дантистах.
– Кто ваша королева? – прошептала она.
– Елизавета, – ответила женщина со странным акцентом.
– Верно, – прошептала Даглесс, – а кем была ее мать?
– Ведьма Анна Болейн
[14]
.
