– Принцесса? – удивилась леди Маргарет.
– Король?! – завопил Николас. – Матушка, я…
Женщина повелительно вскинула руку. Николас тут же смолк.
– Кто твой дядя?
Даглесс набрала в легкие воздуха.
– Король Ланконии.
– Я слышала об этом месте, – задумчиво заметила леди Маргарет.
– Да какая она принцесса?! – вмешался Николас. – Только взгляни на нее!
– Видите ли, в моей стране одеваются именно так, – отрезала она. – Хотите выкинуть меня на улицу, рискуя навлечь на себя немилость короля? Леди Маргарет, мой дядя будет очень щедр с теми, кто меня защитит.
Леди Маргарет задумалась, явно взвешивая слова непрошеной гостьи.
– Я могу быть очень полезной, – поспешно заверила Даглесс. – У меня полно таблеток от простуды, и в моей сумке много всего интересного, и я… – Что еще она может? – Я могу рассказывать истории. Я знаю кучу историй.
– Матушка, вы не можете оставить ее! Она ничем не лучше уличной потаскушки.
– Кто бы говорил! – злобно прошипела Даглесс. – Ты и Арабелла Сидни постоянно ищете укромные уголки, где бы можно было спрятаться от ее мужа!
Николас, побагровев, угрожающе шагнул к ней. Леди Маргарет кашлянула, чтобы скрыть смешок.
– Николас, позови мне Гонорию. Немедленно!
Окинув Даглесс яростным взглядом, Николас неохотно пошел к двери.
– Ты меня забавляешь, – призналась леди Маргарет. – Можешь остаться под моей защитой, пока мы не пошлем гонца в Ланконию, справиться о твоем дяде.
– И… и сколько времени это займет? – пролепетала Даглесс.
– Месяц или больше, – сообщила леди Маргарет, проницательно глядя на девушку. – Или ты мне солгала?
– Нет, конечно, нет. Мой дядя действительно король Ланконии.
«Или будет королем», – мысленно поправилась она.
– А теперь дай мне зелье, и можешь идти.
Даглесс вынула таблетки, но, поколебавшись, спросила:
– А где я буду спать?
– Мой сын позаботится о тебе.
– Ваш сын запер меня в ужасной клетушке, а в тюфяке кишели блохи! Меня даже не покормили!
Судя по выражению лица леди Маргарет, она не находила ничего странного в поступке сына.
– Мне нужна приличная комната и одежда, на которую не глазели бы окружающие, и я желаю уважительного отношения, подобающего… моему высокому положению. Да, и еще я требую ванну.
Леди Маргарет воззрилась на нее холодными, бездонными глазами, и Даглесс сразу поняла, откуда у Николаса столь надменные манеры.
– Остерегайся развеселить меня слишком сильно, – предупредила она.
У Даглесс задрожали ноги. Когда-то, еще ребенком, побывав в Музее восковых фигур, она увидела средневековую камеру пыток. И теперь до ужаса отчетливо припомнила орудия этих самых пыток. Дыба. Железная дева.
– Я совсем не хотела показаться непочтительной, миледи, – тихо заверила она. – И сделаю все возможное, чтобы развлекать вас как можно искуснее.
Как Шехерезада. Если она не сделает все возможное, завтра эта женщина велит отсечь ей голову.
Леди Маргарет не сводила с нее змеиного взгляда. И Даглесс поняла, что в эту секунду ее жизнь висит на волоске. Решается судьба.
– Будешь прислуживать мне. Гонория станет…
– Значит, я могу остаться? О, леди Маргарет, вы не пожалеете, обещаю! Я покажу вам, как играть в покер. Расскажу интересные истории… все шекспировские пьесы… нет, этого делать не стоит, весь ход истории пойдет наперекосяк. Лучше… лучше я расскажу вам «Волшебника из страны Оз» и «Мою прекрасную леди». Может, даже сумею вспомнить кое-какие слова и музыку.
И Даглесс, которая неизменно отказывалась петь на людях, затянула «Я танцевать хочу». Забавно, что может сделать с человеком угроза костра!
– Гонория! – резко велела леди Маргаерт. – Возьми ее с собой, одень…
– Еще еда и ванна, – добавила Даглесс.
– Но сперва таблетку.
– О, конечно, – вспомнила Даглесс, протягивая леди Маргарет таблетку от простуды.
– А теперь дай мне отдохнуть. Гонория за тобой присмотрит. Гонория, она останется с тобой.
Даглесс не слышала, как вошла Гонория. Она походила на ту женщину, которая была в комнате прошлой ночью, но Даглесс так и не увидела ее лица, поскольку Гонория старательно отворачивалась.
Даглесс молча вышла вслед за ней. Теперь она чувствовала себя лучше, зная, что выиграла немного времени, прежде чем леди Маргарет поймет, что она не принцесса. Интересно, как наказывают за ложь в шестнадцатом веке? Сразу смерть или сначала пытка? Но может, если Даглесс действительно сумеет развлечь леди Маргарет, последней будет все равно, принцесса перед ней или нет. Кроме того, возможно, месяц – слишком долгий срок, чтобы осуществить все планы и исчезнуть подобру-поздорову.
Крепко прижав сумку к себе, Даглесс вошла в соседнюю со спальней леди Маргарет комнату, вполовину меньшего размера, но все же довольно просторную и хорошо обставленную. У одной стены возвышался камин белого мрамора, у другой стояла большая постель с балдахином. Кроме того, у изножья кровати примостился сундук. Были здесь и табуреты, и два резных стула. В окно с маленькими восьмиугольными стеклянными переплетами лился солнечный свет.
Оглядывая уютную спальню, Даглесс начала немного успокаиваться. Ей удалось остаться в этом доме и не оказаться на вонючих грязных улочках средневековой деревушки.
– Здесь есть ванная комната? – спросила она Гонорию. Хорошенькая девица тупо уставилась на нее. – Туалет, – уточнила Даглесс.
Гонория понимающе кивнула и показала на маленькую, скрытую в панели дверцу. Открыв ее, Даглесс увидела каменное сиденье с дырой посредине – туалет шестнадцатого века. Вонь была невыносимой. Рядом с сиденьем лежала стопка бумаги, толстой, жесткой, исписанной с обеих сторон бумаги. Даглесс повертела в руках листок.
– Так вот что произошло со всеми средневековыми документами, – пробормотала она и, наспех воспользовавшись туалетом, поскорее выбежала.
Вернувшись в комнату, Даглесс увидела, что Гонория вынимает из сундука одежду и кладет на кровать. Очевидно, одежда предназначалась для Даглесс. Гонория вышла, и Даглесс, оставшись одна, обошла комнату. Здесь не было серебряных и золотых безделушек, как в спальне леди Маргарет, зато повсюду переливались всеми цветами радуги разнообразные вышивки. Даглесс видела образцы елизаветинской вышивки в музеях, но все они были старыми и выцветшими. Здесь же они еще не успели потускнеть от времени и долгого употребления и показались ей восхитительными.
Она продолжала бродить по комнате, дотрагиваясь до всего, что попадалось на пути, восхищаясь многообразием тонов и оттенков. Новый антиквариат, подумать только! Жизнь не так уж плоха, если не считать блошиных укусов, которые ужасно чешутся!
