Одна эта мысль заставила ее простить Николаса. Что, если у нее были скрытые мотивы, заставившие проникнуть в этот дом? В эти опасные времена не годится быть чересчур уж доверчивым, и Николас прав в своих опасениях относительно Даглесс, тем более что он совершенно ее не помнил. Да тут еще эта странная «связь», существующая между ними, зов, на который он неизменно являлся. Вполне веские причины считать ее ведьмой.
Но ведь он помнит ее! Утверждает, что ничего не ведает, но умеет пользоваться калькулятором! Может, есть еще что-то такое, что он сумеет вспомнить?
Она подумала о содержимом дорожной сумки. Что еще показать ему? Что способно пробудить его память?!
В зале приемов царила суматоха. Похоже, прибыли телеги с продуктами.
Даглесс уже усвоила, что специально назначенный на должность поставщика человек путешествовал по всей Англии, закупая припасы для семейства Стаффордов, которые и присылал раз в месяц. На этот раз он ухитрился закупить ананасы и порошок какао, импортируемые из Мексики в Испанию, а оттуда – в Англию. Был также и сахар из Бразилии.
Стоя в стороне и наблюдая, как женщины охают и ахают над такими редкостными деликатесами, Даглесс не могла не подумать о том, что жители двадцатого века принимают еду как должное. Американцы могут купить все, что угодно, в любое время года.
Глядя на какао, заботливо завернутое в тряпку, она вспомнила об американском пикнике, еду для которого готовила сама: жареный цыпленок, картофельный салат, яйца с пряностями и шоколадные пирожные.
И тут ее осенило. Она слышала, что запах и вкус были наиболее сильными активаторами памяти. Сама Даглесс точно знала, что определенные блюда напоминают ей о бабушке Аманде, ибо в ее доме было поразительное количество еды. А стоит ощутить аромат жасмина, и на память приходит мать. Если Николасу подать точно такой же обед, как в двадцатом веке, может, он сумеет припомнить что-то еще о своем пребывании в будущем?
Даглесс подошла к леди Маргарет и попросила разрешения приготовить ужин. Леди Маргарет идея понравилась, но ужасала мысль о том, что Даглесс собирается готовить собственноручно. Она предложила, чтобы Даглесс объяснила рецепты буфетчику и главному повару и не ходила в кухню сама.
Но Даглесс как можно тактичнее продолжала настаивать. Кроме того, леди Маргарет так расстроилась, что Даглесс невольно разобрало любопытство. Что же творится такого на этой кухне, что дамам не полагается туда ходить?
После долгого обильного обеда Даглесс спустилась на кухню и застыла, благоговейно оглядываясь по сторонам. Кухня состояла из нескольких больших помещений с громадными каминами и столами. Повсюду суетилось много народу. Но вскоре стало понятно, что у каждого были строго определенные обязанности. Кухонная прислуга состояла из двух мясников, двух пекарей, двух пивоваров, солодовника, пары сборщиков хмеля, поварят и судомоек и даже штукатура, в обязанности которого входило восстанавливать обвалившуюся штукатурку. Несколько клерков записывали все расходы. И у всех этих людей были помощники.
Огромные туши быков, коров и свиней доставлялись на кухню в фургонах и вносились в разделочную. Кладовые, куда просторнее крестьянских хижин, были наполнены бочонками. С высоких потолков свисали колбасы толщиной с руку и длиной в несколько футов. В двух комнатах над двойными каминами были устроены лежанки в несколько ярусов, застланные соломенными тюфяками. Здесь в основном ночевали работавшие на кухне.
Управляющий кухнями провел ее по всем помещениям, и только после того, как Даглесс, потрясенная размерами и гигантским количеством еды, ежедневно здесь готовящейся, нашла в себе силы закрыть рот и немного опомниться, появилась возможность рассказать, что именно она собирается подать сегодня на ужин.
Тот выслушал, кивнул, и на кухне немедленно появилось несколько клеток с курами. Громоздкая особа с толстыми руками принялась равнодушно свертывать им шеи. На плиту поставили котлы с водой, чтобы ошпарить и ощипать птиц. Даглесс объяснили, что самые мягкие перья шли на подушки для слуг.
К ее удивлению, среди запасов оказался и картофель, но здесь его ели нечасто. Под руководством Даглесс одни женщины принялись чистить клубни, а другие – варить яйца, которые оказались куда меньше, чем в двадцатом веке. Сама Даглесс отправилась в комнату для просеивания муки: предстояло готовить кляр для кур и пирожные. Здесь мука последовательно просеивалась через несколько сит, причем в последнем сетка была самой частой. Теперь Даглесс поняла, почему в этом веке так ценился чистый белый хлеб, называемый мэнчет. Чем ниже было положение человека в доме, тем грубее хлеб ему доставался. В муке, просеянной только однажды, оставалось много отрубей, а также пыли и песка. Только члены семьи и доверенные слуги получали чистый хлеб из прошедшей через несколько сит муки.
Даглесс понимала также, что хотя кур, яиц и картофеля хватит для всех обитателей, но пирожные, на которые пойдет драгоценный дорогой шоколад, предназначены только для господ. Одна из кухарок помогла ей решить, сколько кур обвалять в муке грубого помола, сколько – в просеянной дважды и так далее. Даглесс и не подумала читать лекции по равноправию, тем более что в самой чистой муке совсем не оставалось отрубей, а следовательно, и витаминов. Поэтому она была не так питательна, как мука, просеянная не так тщательно. Но какая разница!
И Даглесс сосредоточилась на приготовлении ужина, которым можно было накормить целое войско.
Однако оказалось, что ужин, который было так легко состряпать в меньшем масштабе и на современной кухне, давался куда труднее в веке шестнадцатом. Все приходилось готовить в чанах и ушатах, и к тому же о горчице и майонезе для яиц и салата никто и не слыхивал. Черный перец, ценившийся на вес золота, приходилось сначала перебирать, а потом растирать в ступке размером с ванну. Орехи для пирожных не доставлялись из магазина в пластиковом пакете. Сначала их приходилось колоть и чистить.
Но Даглесс не только командовала. Она наблюдала и училась. И запаниковала лишь однажды, увидев, какой бумагой выстланы противни. Бедняжка в ужасе наблюдала, как жидкое шоколадное тесто наливают на дарственную, подписанную, по ее глубочайшему убеждению, самим Генрихом Седьмым.
Когда настала пора подавать ужин, Даглесс неожиданно поняла, что лучше будет устроить пикник, и с хладнокровием закаленного в битвах полководца послала людей в сад с приказом расстелить покрывала на земле и принести со второго этажа подушки.
В этот день ужин, по здешним меркам, немного запоздал. Еду подали около шести, но, судя по выражениям лиц, ожидание себя оправдало. Салат ели ложками, а яйца с пряностями исчезали на глазах. Острая курятина тоже пришлась им по вкусу.
Даглесс сидела напротив Николаса и так пристально наблюдала за каждым его глотком, что сама почти ничего не ела. Но, насколько могла заметить, в глазах его не промелькнуло и тени узнавания.
На десерт слуги стали торжественно разносить серебряные блюда с горами вкусных, начиненных орехами шоколадных пирожных. У многих попробовавших изысканное лакомство на глазах выступили слезы благодарности.
