Что же получается?
Он не желает, чтобы ему задавали вопросы.
В полдень Люк пришел за своим телефоном, взял в сад пиво и развернул принесенный из дома сэндвич. Господи, арахисовое масло и желе, заметила Мерси. Детская еда.
Вот именно. От некоторых вещей невозможно отказаться, заключила она. Мир грез. Привычная еда воскрешает прошлое. Многие считают, и Люк, скорее всего, в их числе, что в прошлом надежнее. Ха! Мерси-то знала, что нет ничего надежнее настоящего, даже если насилуют в Китченере, воюют в Косово и есть на свете Кеннет Старр
[17]
. Если не терять голову, сумеешь выжить.
В час Уилл, Мерси и Редьярд отправились на прогулку в парк. Они взяли с собой «Лесси, домой!» и термос с лимонадом.
В половине второго к дому подкатил фургон телефонной компании «Белл» и пристроился за грузовиком Люка. Из фургона вышел мужчина, Джейн услышала, как садовник с ним поздоровался.
Потом телефонист исчез — пошел проверять поврежденную линию. Через четыре-пять минут он вернулся и остановился у стеклянной двери, прислонив лопату к стене.
— Есть кто-нибудь? — тихонько постучав, спросил он.
— Да. — Джейн поставила стакан с вином и шагнула навстречу. — Я могу чем-то помочь?
— Мне нужен подвал. Я телефонист компании «Белл». Можно войти? Да?
— Пожалуйста.
Как только он переступил порог, Джейн снова опустилась на стул. Они наверняка послали не того человека, подумала она. Он — кинозвезда в позаимствованной у старьевщика одежде. С минуты на минуту явится режиссер и операторская группа, и начнется съемка. В реальной жизни люди так не выглядят…
— Извините меня. — Она виновато улыбнулась и солгала: — Я приняла вас за другого. Прошу прощения.
— Ничего, — отозвался молодой человек. — Я не хотел вас пугать.
— Все нормально. Не берите в голову. — Она рассмеялась и встала. — Это моя вина. Игра света. Все просто и обыкновенно.
Молодой человек явно не понял ее объяснения. Да и не мог, судя по лексикону и выговору. А если принять во внимание его неземную красоту, о какой простоте и обыкновенности вообще могла идти речь?
Может, это и вправду так бывает, подумала Джейн. Может, ангелы в самом деле спускаются к вам…
Куда?
В сад?
В кухню?
В жизнь?
2
Вторник 7 июля 1998 г.
Вечером Джейн и Гриффин сидели в сумерках на веранде и молчали.
Люк оставил открытым садовый кран и насадил на него распылитель с достаточным радиусом разбрызгивания, чтобы полить все посаженные цветы. «Закройте в половине девятого, — попросил он. — Тогда до захода солнца останется еще час».
Было пятнадцать минут девятого.
На Джейн благоприятно действовали журчание воды, запах скошенной травы и вскопанной земли. В голове возникали картины вечеров в Плантейшне — со звуками, производимыми ручными газонокосилками соседей, и шелестом струи воды из шланга, которой садовник Джошуа поливал плитки террасы перед домом семейства Терри. Мираж в казавшемся пустыней настоящем. И еще — шепот ребенка: все пропало.
Я пропала.
Скинув туфли, Джейн сидела в шезлонге с сигаретой и большим стаканом мартини — тройным. Такой не подадут ни в одном баре, уверял Грифф.
— А почему он синий? — спросила она.
— Доверься мне, — сказал муж. — После моих новых коктейлей тебя больше не потянет на классические.
— Новых?
— Видишь ли, я в свободное время учусь на бармена. — Он улыбнулся и щелкнул пальцами. — Просто, как бутерброд. Надо только достаточно любить спиртное.
— Еще бы. Каждый второй бармен в Стратфорде — не говоря уж о Торонто, Монреале, Нью-Йорке и Лос-Анджелесе — безработный актер. Ты говоришь правду? Ты в самом деле…
Гриффин похлопал ее по руке.
— Шучу, Джейн, шучу. Просто я бываю там и сям, присматриваюсь, пробую и запоминаю. Третьего дня выпил пару таких коктейлей. Хотя, учти, менее крепких.
— Где?
— В «Паццо». Наверху. Там новый бармен. Бесподобный. Лучшие в мире мартини и манхэттены. Его называют Шейкер. Как тебе нравится? Он почти танцует фламенко, когда смешивает напитки. Смотреть — одно удовольствие. А коктейли — умрешь.
— Не дай бог! А что в них такое?
— Секрет, — отозвался он. — Ну, поехали.
Восхитительно. Странно, но восхитительно и… немного страшновато.
А потом наступило молчание.
Куда он уходит, когда молчит? — подумала Джейн. К Зои? В «Даун-стрит». Он так и не сказал, с кем был. А однажды вечером — когда же это? — ах да, в пятницу — она обнаружила, что он мастурбировал в ванной. Грифф не заметил ее, потому что стоял под душем, спиной к двери. Джейн тихонько ушла и легла в постель.
Ее мучило — почему?
Почему с собой, а не со мной? О ком он думал? Кого представлял? Кого-нибудь из прошлого? Может ее, Джейн — восьмилетней давности, в начале их любви? Или из настоящего? Зои Уолкер? Или какую-то неизвестную другую? Что об этом скажет доктор Фабиан? Спроси его. Только будь откровенна и ничего не скрывай.
Прости, пожалуйста, перебила себя Джейн, что значит «ничего не скрывай»? Я беззащитна, а Грифф продолжает бомбить меня своими тайными свиданиями. Ну, подожди — я тоже так сумею.
— Наоборот, мне надо скрывать, — прошептала она вслух.
Повернулась и посмотрела на мужа.
Грифф сидел — и, сощурившись, смотрел куда-то вдаль поверх кромки стакана. А ее вряд ли вообще замечал.
Джейн отвела глаза. С минуты на минуту надо вставать и идти закрывать воду.
Я должна тебе кое-что сказать, Грифф…
Она снова посмотрела на него. Он закуривал сигарету. Лениво. Даже как-то томно. Ласкал зажигалку пальцами, как в ванной ласкал себя.
… кое-что, чему ты даже не поверишь…
Она вспомнила: «Мне нужен подвал. Можно войти?»
Они стояли. Смущенные. Оба.
Потом он улыбнулся: «В подвал? Можно?»
Она указала на люк у раковины подле плинтуса: «Пожалуйста. Это там — внизу».
Телефонист кивнул, поднял крышку и прислонил к стене.
— Там есть…
— Вижу.
