Бесс досадливо бросила вслед:
— «Парламент может заставить народ подчиниться, но не согласиться».
Молодой человек обернулся.
— И парламенту этого вполне достаточно. Если парламент станет копаться у каждого в душе, то его быстро переименуют в прачечную, а того хуже — и в церковь! — Лайонел подмигнул. — Купи маскарадный костюм и, бог с тобой, выкинь икону. У каждого свои святые, девочка. Как бы твой личный святой не спустил с тебя шкуру за измену.
Уже спустя несколько секунд молодой человек сидел за рулем своего золотистого автомобиля, мчавшегося по улице, освещенной лучами солнца, пробивающимися сквозь затянутое серое небо.
Дороги, поребрики, мосты, ограды, каналы — все казалось однотонно-серым. Но стоило только золотистым лучам, играя с ветром, расшевелить разноцветные, пока еще пышные, кроны деревьев, осветить холодный гранит парапетов, блеснуть на пыльных куполах и в глади каналов, как город преображался. Желтые листья летели в лобовое стекло из-под колес, двигающихся в потоке машин. Из колонок лились звуки скрипок. На табло мигала строка: Вивальди «Времена года. Осень».
Лайонел проехал по Синему мосту, оставил машину возле гостинцы и двинулся через Исаакиевскую площадь. Вошел в подъезд четырехэтажного дома, поднялся на последний этаж. Дверь открыл Георгий, с ходу сообщивший:
— Он ждет тебя.
За двойными стеклянными дверьми в гостиной, выполненной в бледно-персиковых тонах, на кожаном диване сидел юноша восемнадцати лет. Его миловидное лицо обрамляли светлые вьющиеся волосы. Одет тот был в светло-бежевый элегантный костюм.
— Познакомься… — начал Георгий.
Но Лайонел оборвал:
— Мы знакомы. Стигандр, кажется?
— Стиан. — Мальчик застенчиво взглянул на него, взмахнув длинным пушистыми ресницами.
Впервые они встретились в Москве в опере — тот пел на сцене. Позже познакомились ближе на одном из приемов, где талантливый швед предложил приватно исполнить для Лайонела любую оперу.
В комнате в углу приятно журчал водопад. Лайонел взглянул на бывшего друга и поинтересовался:
— Что ты пообещал ему за работу?
Георгий пожал плечами.
— Он сказал, вы сами договоритесь.
Молодой человек усмехнулся, пристально глядя в хитрые карие глаза юноши.
— Ну что ж, тогда оставь нас.
Георгий хмыкнул, но больше ничем не выказал своего сомнения и удалился.
Спустя пять минут Лайонел вышел из гостиной. Хозяин квартиры проводил его до двери.
— Я не знал, что вы были… гм… знакомы, — признал Георгий.
Их взгляды встретились, бывший друг потупился, а Лайонел плотоядно ухмыльнулся:
— Всегда было любопытно! Ты опускаешь глаза при упоминании моих любовников, потому что осуждаешь, или потому, что хочешь быть на их месте?
Георгий глаз не поднял, но ответил абсолютно ровно:
— Судя по слухам, ты не особо нежный любовник, и о смене ролей, видимо, речи не идет. Но если бы мне вдруг захотелось, чтобы меня кто-нибудь жестоко унизил, ты возглавил бы список подходящих претендентов.
* * *
Они шли по каменной дорожке зимнего сада в замке Бриана Джонсона. В голове звучала прелюдия Вагнера к первому акту оперы «Лоэнгрин» — медленная и безмятежная.
Мимо, беззаботно смеясь, пронеслись сестры Кондратьевы в красных народах, кудрявых рыжих париках и изящных черно-красных масках. В руке у каждой было по золотистому яблоку.
— Какой смысл наряжаться в костюмы, если все равно никто не понимает, кто есть кто? — не выдержала Катя.
Лайонел засмеялся:
— Сестры в образе гесперид. Они дочери Ночи, живущие на краю мира и охраняющие золотые яблоки вечной молодости.
Девушка окинула его скептическим взглядом. Блестящие доспехи, меч и щит ему чрезвычайно шли. Шлем лучше всякой маски закрывал большую часть лица. Но глаза его все равно бы выдали — в любом костюме.
Катя сомневалась, что кто-нибудь рассмотрит в ней прекрасную Елену, виновницу Троянской войны. Выбор Лайонела, явившегося в образе Париса, похитившего чужую жену, немало удивил и позабавил девушку. Она полагала, тот выберет более подходящий по статусу персонаж. Парис всегда виделся ей изнеженным и несколько женственным. А Лайонел, несмотря на свою потрясающую ледяную красоту, любовь к драгоценностям и ярким одеждам, изнеженным не был. Скорее холеным, и во что бы он ни оделся, от его блистательности захватывало дух. Его мужественность у ангельской миловидности оспаривали глаза с ледяным оскалом айсбергов, дрейфующих в прозрачной бесконечности.
— Над чем ты смеешься? — поинтересовался молодой человек.
— Не просто представить тебя воином.
— Почему же? — оскорбился тот. — В умении владеть мечом мне здесь нет равных!
— Я знаю, — мягко улыбнулась Катя. — Просто в серьезных боях тебя могли бы запачкать.
Он так на нее взглянул, что она пожалела о своих словах.
К счастью, они вошли в зал. Разряженные гости собрались вокруг кровавого фонтана.
Девушка не сразу поняла, что же всех так заинтересовало. А когда увидела, наконец, тихо ахнула. Бриан Джонсон в женском парике, с накладной женской грудью, прикрытый лишь лавровым листком, стоял возле мраморного бассейна на возвышенности. А у его босых ног, опутывая фонтан, свернулся гигантских размеров змей, голова его покоилась на плече Бриана. В пасти рептилии лежало огромное красное яблоко.
— Он что же… Ева? — еле слышно пробормотала Катя, замедляя шаг.
Лайонел ничего не сказал, а подойдя к хозяину вечера, поаплодировав, заметил:
— Только истинный мужчина способен взять на себя грех первой женщины.
Гости в масках и костюмах засмеялись.
Анжелика, не мудрствуя, явилась в образе Афродиты, а Даймонд в образе ее любовника — юного охотника Адониса, вооруженного луком. Платье девушки — длинное и шелковистое — поражало воображение, оно состояло из красных лепестков анемона. По преданию, слезы Афродиты по убитому на охоте Адонису превратились именно в лепестки этого цветка.
Великан Никита прохаживался по залу в образе русского богатыря.
В Порфирио Фарнезе с трезубцем и плавниками на запястьях легко узнавался владыка вод — Нептун.
Лицо Георгия скрывала голова слона, увенчанная короной. Голый по пояс, молодой человек был одет в широкие желтые штаны, его шею и живот укрывали золотые цепи, какие-то зеленые гирлянды. Катя лишь с подсказки Лайонела признала в нем Ганешу — слоноголового бога мудрости, составляющего свиту Шивы.
Среди гостей находились ангелы, эльфы, принцессы, благородные звери вроде льва, быка, тигра, лисы, волка.
— А кто та красивая девушка? — спросила Катя, следя за передвижениями светловолосой незнакомки в изящных сандалиях на ремешках, одетой в тонкую свободную тунику, открывающую одно плечо. Голову обхватывал серебряный обруч.
