Наркисс отпустил девушку, процедив:
— Не стоило…
Молодой человек подтолкнул ее в спину к Даймонду, приказав:
— Вперед.
Все двинулись по главной аллее к белокаменным вратам, где стояли стражники, одетые в бело-голубые мундиры. Наркисс выглядел так, словно вот-вот накинется на Лайонела, поэтому Катя, тронув гостя за руку, пробормотала:
— Привет. Как дела?
Капюшон метнулся в ее сторону и замер.
— Ты, — пренебрежительно вымолвил старейшина.
Лайонел посмотрел через плечо, но девушка беспечно махнула ему:
— Все в порядке. Мы дружим.
Наркисс на ее заявление издал звук, похожий на фырканье.
— Мы не дружим, глупая девчонка!
Катя пожала плечами. Не таким уж и страшным он был. Она знала его историю и просто не могла бояться.
— Так что она смело взяла его под руку и сказала:
— Знаете, Наркисс, а я вспоминала вас. Ваш рассказ запал мне, — хотела сказать — «в душу», но вовремя опомнилась: — В память.
Он попытался отнять свой локоть, но девушка не отпустила и улыбнулась черному проему капюшона.
— Что новенького в Тартарусе?
— Проклятие, — прошипел тот и взревел: — Лайонел, забери от меня эту надоеду!
— Я хотела быть дружелюбной, — обиделась девушка. — Вас все ненавидят! Ценили бы, что хоть кому-то вы симпатичны!
Лайонел обернулся и, глянув на Наркисса, засмеялся.
— Уродливый мешок, ты нравишься самой милой девочке на свете, это дорогого стоит.
Старейшина перестал отнимать у Кати свою руку и предостерег:
— Я бы на вашем месте так не радовался.
И он замолк.
От плохого предчувствия у девушки легонько сжалось сердце.
Они находились в круглом зале для собраний. Создатель стоял перед трибуной. Его жены, дети и старейшины заняли один ряд.
Во втором ряду сидели брат с Бесс, Анжелика с Даймондом и Катя, Фарнезе примостился рядом с ней. Сам Лайонел остался стоять в проходе.
Все ждали, когда Цимаон Ницхи заговорит, но тот как будто специально тянул. Он разглядывал Бесс. Та вела себя как ни в чем не бывало: крутила головой, с любопытством поглядывая на Пожирателя, оставленного у выхода. А Вильям, наивно полагая, что та напугана, нежно сжимал ее руку.
От этого жеста Лайонел почувствовал былое раздражение и, устав от всеобщего молчания, отрывисто спросил:
— Зачем здесь Фарнезе?
Создатель посмотрел на Анжелику и Даймонда, отметив:
— Какая трогательная забота о бывшей любовнице, мой мальчик.
Лайонел хотел приказать им уйти, уверенный, что Цимаон Ницхи не хочет говорить при них, но тот властно взмахнул рукой:
— Пусть остаются. Нам нужен тот, кто разнесет счастливую весть по свету.
Молодой человек медленно проговорил:
— Как остановить того, кого остановить невозможно? Что нужно спрятать, чтобы тот, кто ищет, даже найдя, продолжал искать? — Лайонел опустил глаза. — Я не знаю ответа.
— Конечно, не знаешь, — покачал головой Создатель. Его морщинистое лицо разгладилось от удовольствия. — Ответа нет.
— Как это нет?
— Очень просто. Я ничего не прятал от тебя. Ведь это бесполезно. Я прислал в твой город давнего соперника, внушив ему сильнейшее чувство к твоей девушке.
— Но какая тут связь? — разозлился Лайонел. — Что тебе это дало?
— Связи нет. А дало многое. — Цимаон Ницхи указал на Вильяма с Бесс. — Тебя невозможно остановить, но тебя можно отвлечь. Я знал, что до тех пор, пока существует угроза для твоих отношений с нашей милой Катей, ты не будешь мешать брату. Станешь решать головоломку, на которую нет ответа, и у Вильяма с этой девочкой появится шанс.
Лайонел пораженно взглянул на Бесс и покачал головой:
— Она не та, кто вам нужен, вы ошиблись. Девчонка связана с дьяволом!
— Так и есть.
— Но ни бес, ни ангел не могут вселиться в Отмеченных — те под управлением! А падшим ангелам нужна полная свобода!
Создатель погладил трибуну.
Дьявол рядом с ней по другой причине, мой мальчик. Уже как много столетий он хочет вернуть своего лучшего беса. Готов простить ему предательство, если тот отречется от любви к ангелу, который пал, но так и не пожелал присоединиться к темной армии. И увел из ее рядов того, кого считали возлюбленным Люцифера. Множество ангелов он сорвал с неба для своего повелителя, совратил и обрек на служение. И был так хорош собой, что сам дьявол не мог им налюбоваться. Но с тех пор как его фаворит не вернулся с новой победой и сам был побежден чувствами к ангелу, грустит Люцифер. Не раз и не два он был замечен в прошлые века возле своего беса.
— Вы ошиблись, — упрямо повторил молодой человек.
— Нет, Лайонел, теперь, нет, — мягко улыбнулся Создатель.
— Не аргумент. Дьявол являлся и к Кате. Как это объяснить?
Цимаон Ницхи вздохнул.
— Она не бес. Мы не можем знать наверняка о планах дьявола, но его цель развести беса с ангелом. Его выбор пал на Катю, возможно, как на девушку, которая могла бы поколебать чувства Вильяма к Лизе.
— В обеих девушках в разное время вы увидели беса, обе как-то связаны с дьяволом. Так что же заставляет выбрать?
— Сияние от небесного моста простерлось над миром, — известил Создатель. — Совершенно очевидно, то не влияние чувств Кати и Вильяма. Эта девочка любит тебя. А сердцем ангела завладела другая. И теперь уже совсем скоро…
Лайонел испытал гордость от слов, что Катя любит его. Затем, повинуясь интуиции, повернул голову. Брат пристально смотрел на него. Внутри от его взгляда как будто что-то дрогнуло.
Лайонел чувствовал себя глубоко уязвленным. Цимаон Ницхи увидел в нем угрозу не просто союзу ангела и беса, а именно союзу Вильяма с любой девушкой. И был близок к истине. Лиза являлась третьей любимой девушкой брата, если не считать его мимолетных встреч.
Молодой человек всматривался в изумрудные глаза, пытаясь понять, что же ему не нравится в Бесс. Она была красивой, смелой, умной, незамороченной на условностях, достаточно распущенной, чтобы удовлетворить самые притязательные мужские вкусы.
— Ну не мечта ли? Что же в ней было не так? Что выводило его из себя от одного взгляда на нее?
При мысли, что он просто, как то вышло с Катей, хочет эту девушку себе, его охватывал ужас.
— Мы умрем? — тихо вымолвила Катя.
Лайонел вздрогнул от звука ее голоса, а воображение, услужливо нарисовавшее обнаженную Бесс в объятиях Вильяма, стерло картинку. Но молодой человек с поразительной ясностью успел понять, что та его возбудила.
