Девушка сложила руки на груди.
— Ничего, что безмозглая толпа тут дышит с тобой в одной комнате?
Он привлек ее к себе и, бесстыдно скользнув пальцами под ее тонкий свитерок, шепнул на ухо:
— Отказаться от группового развлечения? Ни за что.
Катя отпихнула его и, подав рюкзак, проворчала:
— Мужчина, понеси сумку.
Сама взяла карту. Лайонел сказал: «Оставь, она нам ни к чему», — положил в рюкзак шкатулку, затем открыл шкаф, вынул несколько тонких платьев.
— Мы ведь вернемся сюда, правда? — настороженно спросила Катя.
Молодой человек ничего не ответил, тогда она с нажимом прибавила:
— Я еще ничего не решила с родителями.
Он потянул ее за собой к дверям со словами:
— Зачастую самые лучшие решения принимаются не нами.
— Мы вернемся? — повторила она, шагая за ним по коридору.
— Конечно, — ответил он.
На улице ждал Йоро. У него на плече сидела Орми, которая указала когтем на девушку и гадко завопила: «Лайонел, только не говори, что она едет с нами!»
Молодой человек почесал ей за ушком, сообщив:
— Она едет, а ты нет.
Орми яростно уставилась на него блестящими глазками.
— «Отрежешь мне крылья?» — полюбопытствовала та.
Лайонел открыл дверцу своего золотистого авто перед Катей и строго взглянул на мышь.
— Ты можешь проводить нас с Йоро до пристани. Избавь меня от объяснений, почему за считаные дни до смерти, своей и ее, — он кивнул на Катю, — мы хотим побыть наедине!
Орми обвила себя крыльями, но не возразила.
В машине негромко звучали «Времена года» Вивальди. Под скрипки «Осени» листья летели в лобовое стекло.
За окнами в рыжем свете фонарей проносились старинные дома, мосты, соборы, памятники, каналы. Машина остановилась напротив Эрмитажа на Дворцовой набережной возле спуска к воде, где на волнах покачивалась лодка. А рядом с ней возвышалась темная фигура, по всей видимости, гребца.
Катя спустилась по ступенькам, глядя на старинный корабль с черными парусами посреди Невы. На палубе стоял Теофано. Ветер трепал его серую рубаху и черные вихры, в руках поблескивала подзорная труба.
До рассвета оставалось каких-то несколько часов, город точно вымер. Нос судна, украшенный Граалем, смотрел на разведенный Троицкий мост, сияющий огнями. Выход к морю был свободен.
Девушка ощутила, как ее крепко обняли за талию. Обернулась и погладила Йоро по волосам.
— Мы очень скоро увидимся.
Тот посмотрел на Лайонела и, опустив глаза, прошептал:
— Ну конечно.
Мальчик с летучей мышью на плече взбежал по лесенке и на прощание поднял руку. Лайонел помог Кате ступить в лодку и последовал за ней; порывы влажного ветра растрепали ее волосы.
Мужчина, одетый в темные куртку и брюки, сел на весла.
— Куда ты смотришь? — заинтересовалась девушка.
Лайонел указал на Грааль, венчающий нос корабля, и задумчиво промолвил:
— Это гениально.
— Что именно?
— Петербург построен по плану. Если на карте соединить линией самые высокие шпили города, то получится крест, который упрется в Казанский собор, напоминающий своей формой чашу. Крест — меч и чаша — это символ Святого Грааля.
Молодой человек вынул из кармана золотую монету и подкинул на ладони — та упала изображением корабля вверх. — Конец поисков для одних, начало — для других. Жизнь и бессмертие. Игра потрясающей красоты.
— Чья игра? — не поняла Катя.
— Дьявола. Игра дьявола. Это ведь его корабль.
Девушка хмыкнула.
— Скажи, по шкале от одного до бесконечности насколько тебе скучно со мной, когда я и половины из того, что ты говоришь, не понимаю?
От его улыбки у нее приятно дрогнуло сердце, а он сказал:
— От одного до бесконечности я бесконечно тебя люблю. Все остальное не имеет значения.
Они причалили к кораблю. Для них уже была спущена веревочная лестница.
Теофано встретил их как родных, Лайонела порывался обнять, заявив: «Ты мне точно сын», а Кате более прохладно поцеловал руку, заметив: «Твоя дама очень мила».
— Курс на Остров Чертовых зеркал, — сказал молодой человек и бросил капитану золотую монету дьявола.
Теофано жадно схватил ее, стиснул в кулаке и пригласил:
— Идемте, моя Каридад будет счастлива вновь вас увидеть. — Он обернулся, хитро сверкнул глазом. — Особенно тебя, Лайонел. В прошлый раз она только о тебе и говорила как безумная!
«Мы и не сомневаемся», — подумала Катя и, чуть замедлив шаг, спросила своего спутника:
— Ты не скажешь ему, что эта монета последняя?
— Нет, не имею права.
— Почему?
Лайонел в поцелуе коснулся ее уха.
— Никому не известно, что уготовил Люцифер для Теофано и его дочери. Станет ли эта монета освобождением для них? Или она всего лишь билет из одного конца ада в другой. Думаешь, такую новость стоит сообщить?
— Нет, — вздохнула девушка и двинулась за капитаном.
Молодой человек остался на месте, устремив взгляд прозрачно-ледяных глаз на ночной город.
Катя обернулась, хотела позвать, но не решилась нарушить его уединение. Звучало Адажио из пятой симфонии Малера, своими заунывными нотками похожая на прощание.
Девушка вошла в уже знакомую каюту. Труп в подвенечном платье не вызвал прежнего шока. Дочь капитана все так же сидела в кресле, с пугающим кокетством наклонив голову набок, на руках ее лежал трупик котенка.
Катя уселась за стол, где лежала старая потрепанная карта с проступившим пятном крови на Неве, и, как ни в чем не бывало улыбнувшись Теофано, сказала:
— Добрый вечер, Каридад. Замечательная погода, не находите?
Тот еще вечерок их ожидал. Но к счастью, все это уже было…
Девушке взгрустнулось. Перед глазами пестрыми листками календаря пролетел целый год. Бессмертный год, еще недавно казавшийся ей целым веком.
А внутри вдруг словно ожили странные часы и стрелки времени, как дни осенью, резко пошли на убыль. И это ожившее чувство уходящего перевернуло ее сердце в груди.
Катя быстро поднялась и выбежала из каюты. Лайонела нашла на палубе, тот любовался Дворцовой набережной.
Девушка крепко его обняла и, уткнувшись ему в шею, попросила:
— Я хочу, чтобы до самого конца каждую секунду ты держал меня за руку.
— Ты тоже почувствовала? — промолвил он и, прижимая ее крепче к себе, шутливо обронил:
