– Какой я герой, – слушаясь, шагнул вперед сержант Савенко.
– Сколько фрицев на счету? – спросил Панфилов.
Савенко, невысокого роста, белобрысый, загибал пальцы и уточнял счет:
– Ну, рожай… чего пересчитываешь? – засмеялся кто-то из командиров.
– Товарищу генералу врать неудобно, – под общий хохот очень серьезно ответил Тимофей Савенко. – В общем, двенадцать фрицев точно. Из них один офицер и два пулеметчика. Может, еще двое-трое наберутся, но в тех я не уверен. Могли уползти.
– Вот так у нас в полку воюют, – не удержался комполка.
А Панфилов, хлопнув сержанта по плечу, объявил:
– Когда удвоишь счет, орден Красной Звезды за мной. Сразу же лично вручу.
– Мне бы со снайперским прицелом винтовку.
– Насколько я знаю, – ответил Иван Васильевич Панфилов, – на складе их нет. Попробую заказать.
В этот же день батальоны получили по три-четыре противотанковых ружья системы Дегтярева. Тогда они только начали появляться на фронте. Все с любопытством рассматривали новое оружие.
Это были длинноствольные ружья калибра 14,5 миллиметра. Их доставил инструктор, который объяснил, как ими пользоваться, и рассказал технические данные.
Оказалось, что пули из «ПТР» (противотанковых ружей) пробивают на расстоянии ста метров 40 миллиметров брони, а на полкилометра – 25 миллиметров.
Ружья большого впечатления не произвели. Были они длиной два метра, весили двадцать килограммов, а лобовая броня даже средних танков «Т 3» уже достигала 40–50 миллиметров. Все же это была существенная помощь. В немецких частях находилось довольно много чешских машин «Т 35» и «Т 38», которые удачным выстрелом можно было подбить метров за триста.
– Только подпустят ли они на триста метров? – сразу возникал вопрос. – Танк это ружье издалека заметит и первым же снарядом вместе с расчетом разнесет.
За новое оружие вступился лейтенант Краев.
– Гранату за двадцать метров бросать приходится. А если позицию замаскировать, то и «Т 3» и чешские недомерки можно бить метров за двести. Особенно чешские танки.
– Бронетранспортеры за полкилометра подстеречь сможем, – поддержал Краева Иван Коржак. – У них броня толщиной всего сантиметра полтора. А то на шею садятся, когда артиллерии поблизости нет.
Пришел посмотреть на новое оружие командир «сорокапятки» Роман Семенюк. Долго разглядывал «ПТР», подвигал затвор и даже выпустил с разрешения Краева две пули. Отдача буквально отбрасывала старшего сержанта, но стрелял он метко.
Одной пулей пробил навылет щит пушки, а второй просадил насквозь шпалу, перегораживавшую дорогу.
– Ну как, Роман Николаевич? – спрашивали его.
Сворачивая самокрутку, старый артиллерист неопределенно заметил:
– От бедности нашей против волков и дубинка сгодится.
– Это почему от бедности? – напыжился парторг. – В Красной армии оружия хватает.
– Хватает… голов бы умных побольше.
– На меня, что ли, намекаешь? – перестал пыжиться и побагровел парторг, выходец из партактива, исполнявший обязанности политрука. – Я тоже учебные курсы закончил, в оружии не хуже тебя разбираюсь.
На самом деле в военных вопросах он смыслил мало. В отличие от Василия Клочкова в бою вперед не лез. Да и вообще старался поменьше бывать на переднем крае.
– На небольшом расстоянии эта штука сгодится, – обратился старший сержант к командиру роты. – Только для каждого ружья минимум две запасные позиции иметь надо. И обрати, Андрей, внимание. Дульный тормоз при выстрелах снег облаком разбрасывает. Очищайте площадку или сразу меняйте место. Фрицы наверняка обратят внимание.
Седьмое ноября прошло, в общем, как обычный день. Немцы «поздравили» батальон полусотней мин, к вечеру выпустили десятка два гаубичных снарядов. Один боец погиб, двое были ранены. Наши батареи тоже дали в ответ несколько залпов.
Тимофей Савенко, разозлившись, долго лежал в засаде. Немцы, словно чуя опасность, не высовывались. Блестели только линзы стереотрубы. Сержант хотел со злости размолотить стереотрубу, но зашевелился пулеметчик, и Тимофей насторожился.
Немец дал одну, другую очередь. Постреляв, высунул голову, чтобы оценить результаты. Звяканье пули о каску услышали все.
Смертельно раненный пулеметчик ворочался и стонал в своей траншее. Тимофей успел всадить из самозарядки еще две пули, опрокинул пулемет и удовлетворенно отметил в своей записной книжке:
– Пятнадцатого для ровного счета завалил. Крепкий был боров. Пулемет ворочал на все стороны. Кончился фриц!
Немцы отреагировали на смерть пулеметчика и выведенный из строя «МГ 34» минометным огнем. Тимофея попросили:
– Прекращай стрельбу. Вон ужин несут.
В честь праздника каша была с мясом, налили по сто граммов разбавленного спирта. Заслуженным бойцам старшина Снитко добавил еще.
Ночь тоже выдалась относительно спокойная. Зато девятое ноября стало не самым удачным днем для роты.
Генерал Панфилов слов на ветер не бросал. Уже к полудню восьмого ноября лейтенанта Краева вызвали в штаб батальона. Речь шла об активной обороне, а точнее, ударах, которые могли нанести по жизненно важным объектам вермахта в ближнем тылу.
– Все, что ли, роты удары наносить будут? – осторожно спросил у комбата Суханова лейтенант Краев.
– В нашем батальоне пока твоей роте поручено. Какие будут соображения?
Конкретного приказа Суханов не отдавал, зная, что энергичный командир 2 й роты обстановку знает лучше.
Сразу же отказались от плана ударить по артиллерийской батарее полевых 75 миллиметровых пушек. Цель вот она, под носом.
Но артиллеристы всегда настороже, их прикрывает пехота. Подходы к батарее заминированы, а в укрытиях дежурят два пулеметных расчета. Окопы перекрыты сверху бревнами, ходит патруль, и незамеченными подойти не удастся.
– Есть одна задумка, – сказал Краев. – Мои ребята сегодня ночью сходили в тыл. Хотели «языка» добыть, но не удалось. Зато выяснили интересную вещь. Километрах в трех от нас стоит деревенька Марфино. Там домов двадцать осталось. Фрицы разместили в ней нечто вроде резервной роты. Грузовиков штук пять стоят, бронетранспортер, и людей, то бишь фрицев, человек сто двадцать.
– Многовато. Всю роту с позиции я снимать не дам, максимум полсотни человек. Побьют их немцы. Выбирай объект попроще.
– В батарее втрое меньше людей, но они настороже. А там второй эшелон. Немцы на всех участках напирают, они там нюх потеряли, чувствуют себя как в доме отдыха. Суворов говорил, дело не в количестве, а…
– Оставь фельдмаршала в покое и не заедайся, – с раздражением проговорил Суханов. – Такой кусок тебе не по зубам.
– Этот как раз и по зубам. Отдыхают там фрицы, шнапс пьют, на губных гармошках пиликают.
