– Добей его, – приказал немецкий лейтенант заряжающему.
Унтер-офицер не хотел вылезать, да и останавливаться было нежелательно. Продолжала вести огонь уцелевшая русская пушка. Но двадцатилетний лейтенант был намерен отомстить за пережитый страх, когда он чуть не наехал на шестикилограммовый фугас со взрывателем.
Танк остановился, унтер-офицер с укороченным автоматом целился в русского лейтенанта. Тот тяжело дышал и по-прежнему сжимал в руках снаряд.
У короткого автомата, которыми вооружали часть танковых экипажей, был неточный бой, а ствол разбрасывал пули в стороны. Можно легко угодить в снаряд, до которого было не более десятка метров.
Унтер крикнул русскому лейтенанту:
– Брось снаряд! Слышишь?
– Слышу, – рассмеялся странным булькающим смехом тяжелораненый офицер.
И с силой толкнул снаряд, который покатился к танку. Заряжающий дал одну и вторую очередь. Смерть лейтенанта Леонида Жердева была быстрой и почти безболезненной. Тоска по родным, желание жить ушли раньше, когда возле него остановился танк и немецкий танкист передернул затвор автомата.
Но и унтер-офицер пережил лейтенанта на несколько минут. Вокруг шел бой, стреляли из пулеметов, винтовок.
Уцелевший артиллерист, прячась в воронке, поймал в прицел карабина танкиста, который вылез на броню, чтобы оттолкнуть фугас, если он докатится до «панцера». Но снаряд уткнулся в тело одного из погибших, а унтер-офицер торопливо полез в боковой люк.
Он уже втиснулся на три четверти в башню. Наружу торчал обтянутый комбинезоном зад и ноги в шипованных башмаках.
Артиллерист, это был наводчик одного из разбитых орудий, был метким стрелком. Пуля прошила комбинезон и вошла в бедро, раздробив кость. Это была тяжелая рана, из которой вытекала черная кровь, пропитывая добротный комбинезон.
Наводчик выстрелил еще два раза и пробил ладонь одного из танкистов, втаскивающих обмякшее тело камрада.
– Вперед, – скомандовал лейтенант. – И закройте немедленно люк, пока нас не перебили из винтовок.
Основная часть роты, не считая подбитых и горевших танков, уже ушла вперед. «Т 4» их догонял, потому что лейтенант был заместителем командира танковой роты.
Отъехав с полкилометра, остановились, чтобы посовещаться. Вытащили наружу тело заряжающего, который уже потерял столько крови, что побелел и не мог двигаться.
Капитан, командир роты, оглядывал окрестности в бинокль. Из шестнадцати танков уцелели девять. Из них три легких чешских «Т 38».
Ротный связался с командиром батальона и уточнил направление движения. Заодно сообщил, что два танка повреждены и требуют ремонта.
– Сам справишься?
– Так точно. Потребуется час или полтора.
– Хорошо. Найдите укрытие и ждите дальнейших команд.
Ничего хорошего как раз и не было. Большинство машин танкового полка не смогли продвинуться вперед и завязли позади.
Из-за перелеска равномерно ухали русские гаубицы, посылая тяжелые 122 миллиметровые фугасы.
Рота капитана Гундиловича продолжала отбивать атаку пехоты. Она понесла большие потери, но отступать никто не собирался. Артиллерии почти не оставалось.
Глава 9
Подвиг двадцать восьми панфиловцев
В тот день 16 ноября 1941 года получилось так, что 4 я рота, сражавшаяся у разъезда Дубосеково, оказалась разрезанной на две части. Капитан Гундилович позвал политрука Клочкова:
– Василий, там практически один взвод ведет бой. Командир жив или нет, неизвестно. Возьми четырех бойцов, ручной пулемет и попытайся пробиться к ним. Примешь на себя командование.
Ни командир роты, ни его политрук не знали, что расстаются навсегда. На прощанье обнялись, и Клочков с четырьмя красноармейцами побежал вдоль лесополосы. С собой у них был ручной пулемет и гранаты.
Перебегая через дорогу, угодили под огонь немецких автоматчиков. Один из красноармейцев был тяжело ранен, но небольшую группу Клочкова спасло то, что немцы поторопились и открыли огонь издалека.
– Сколько их там? – прикидывал Клочков.
Петр Емцов с его острым зрением охотника насчитал шесть человек. Двести пятьдесят метров для немецкого автомата «МП 40» расстояние довольно большое. Короткий ствол рассеивает пули, которые взбивали фонтанчики снега, срезали кусты.
– Что с раненым? – спросил политрук, держа на прицеле железнодорожную будку и кладку шпал, откуда вели огонь автоматчики.
– Разрывная пуля в живот. Отходит парень, – сказал один из бойцов.
Германская армия была единственной армией в Европе, которая использовала разрывные пули в стрелковом оружии. Попадание в грудь или в живот означало смерть. Десятки мелких, порой почти невидимых осколков пробивали легкие, кишечник, и даже своевременная доставка в санбат не могла спасти человека. А что говорить о полевых условиях? Здесь люди умирали долго и мучительно.
У Клочкова был автомат «ППШ», более прицельный, чем немецкие «МП 40». Увидев высунувшегося немца, дал очередь. Из кирпичной стены будки брызнуло крошево, но в окошко, откуда стреляли, он не попал.
– Василий, не трать патроны, – подполз к Клочкову Петр Емцов. – Обойдите, если сможете, фрицев справа, а я отсюда попробую их достать.
Политрук вместе с двумя красноармейцами отползли в низину, а затем, пригнувшись, побежали к будке, обходя ее с фланга. Немцы снова открыли огонь, а Петр Емцов поймал в прорезь прицела высунувшегося автоматчика.
Пуля, звякнув, пробила каску. Неизвестно, был немец убит или ранен. Он исчез и больше не появлялся. Емцов стрелял редко, но точно.
Унтер-офицер, старший в группе, едва не угодил под пулю, которая отколола щепку от шпалы. Острый просмоленный конец вонзился в щеку. Рана была так себе, но когда унтер выдернул щепку, брызнула кровь.
К нему на помощь подбежал один из солдат и едва увернулся от пули. Увидев, что маленький гарнизон возле будки растерян, Клочков установил на сошки ручной пулемет и дал несколько очередей. Продолжал стрелять Петр Емцов и тяжело ранил унтер-офицера.
Это была уже не щепка, а пуля, просадившая плечо. Подхватив командира, группа побежала к своим, отстреливаясь на ходу.
Во взводе Василия Клочкова и вновь прибывших встретили радостно, кинулись обниматься. Сержант Николай Максимов торопливо докладывал:
– Я думал, мы тут одни остались. Танки прошли, батарею смяли, оставили десятка два автоматчиков. Вот и получилось, что взвод в окружении. Я временно за старшего остался. Ну, значит, теперь свои полномочия вам передаю, товарищ политрук.
– Какие полномочия! – отмахнулся Клочков. – В одном котле варимся. Сколько людей в наличии?
– Вместе с вами ровно тридцать человек. Есть легкораненые. Тяжелых мы после атаки автоматчиков успели в тыл переправить.
