— А ведь я вас где-то видел, — сказал он официантке без лишних предисловий, — мы точно где-то с вами встречались.
— Это вряд ли, — отозвалась она.
— Вы ведь любите танцевать? — поинтересовался он. — Любите, да? — Холлингсворт улыбался все шире и все более похабно. — Точно, точно я видел, как вы где-то танцевали. Вы, кстати, отлично танцуете и очень любите танцы. Скажите, я угадал?
Официантка — молодая девушка с пухлыми, притягивающими внимание губами — дрогнула.
— Да, танцевать я люблю.
— Я, кстати, тоже, — заявил Холлингсворт, — я люблю танцевать, танцевать и танцевать…
Он снова забубнил себе под нос какую-то песенку и, дождавшись сдачи, протянул официантке четвертак на чай.
— Дальше больше, — заверил он ее, — ты ведь сегодня нас и дальше будешь обслуживать? — Холлингсворт как-то незаметно перешел с девушкой на «ты». Дождавшись, когда она утвердительно кивнет, он снова расплылся в довольной улыбке: — Вот и замечательно, я как раз хотел с тобой кое о чем поговорить.
Я и представить себе не мог, что Холлингсворт может вести себя так развязно. Когда официантка ушла, он посмотрел на меня и подмигнул.
— Чует мое сердце, что смогу я сегодня эту девочку кое-чем порадовать. Сделаю ей, как говорится, маленький мужской подарочек.
Мутные голубые глаза Холлингсворта смотрели на меня не мигая.
— Я смотрю, вам нравятся такие приключения, — заметил я.
— Вы абсолютно правы, и уверяю вас, это просто замечательный отдых. Девочки, они того стоят. — Он зевнул и посмотрел на часы. — Время от времени я появляюсь в таких местах и, словно на пари с самим собой, знакомлюсь с очередной девчонкой. — На его лице вновь появилась уже хорошо знакомая мне виновато-скромная улыбка. — Они, кстати, ничего не имеют против и сами напрашиваются на знакомство.
Я потихоньку потягивал пиво и размышлял над услышанным.
— А что если они не захотят, скажем так, более близкого знакомства? Не может же быть, чтобы у вас устанавливался настоящий душевный контакт со всеми девушками подряд?
Холлингсворт провел ладонью по волосам.
— Ну, бывает по-разному. Если контакта нет сразу, то и ладно, а если со мной играют, провоцируют меня, дают понять, что возможно и продолжение свидания, то в этом случае отказы не принимаются. — Он сделал паузу, словно раздумывая над тем, не привести ли пример, иллюстрирующий только что изложенные тезисы. — Вот было как-то дело: познакомился я где-то в баре с одной женщиной, она, кстати, была очень даже ничего, хорошо одета, все такое… Ну, настроение у нее, по-моему, было невеселое, но это, впрочем, неважно. Мы поговорили о том о сем, и она пригласила меня к себе, ну, типа выпить еще по рюмочке, а потом, в самый ответственный момент, она, видите ли, передумала. — Холлингсворт в задумчивости пожал плечами и закончил рассказ изрядно удивившими меня словами: — В общем, я был просто вынужден заставить ее.
— То есть как заставить?
— Да так, пришлось применить силу. По крайней мере, она поняла, что если начнет сопротивляться, то ей будет больно. Если честно, то когда мне нужно, я бываю очень упрям и настойчив.
Я и не знал, что сказать. Больше всего меня поразило то, с какой убежденностью в своей правоте рассказывал мне все это Холлингсворт.
— Неужели оно того стоит? Я даже не представляю себе, как вы с нею встречались в следующий раз. Наверняка вам обоим было как минимум очень неловко, и вообще, какие же после этого могут быть отношения?
— А никакого следующего раза и не было, я ее больше не видел. Подобные знакомства для меня одноразовые. Нет, я серьезно, разве вы сами не замечали, что второе свидание со случайной знакомой проходит гораздо скучнее, чем первое? — Почесав нос, он вдруг огорошил меня на редкость бестактным вопросом: — А сколько у вас девчонок было?
Признаться, я не нашел, чем противостоять такой наглости, и повелся на неприятный мне разговор. Более того, насколько я сейчас помню, в тот момент я готов был, роясь в памяти, начать мысленные подсчеты. Помешало этому только отсутствие воспоминаний за сколько-нибудь продолжительное время.
— Не думаю, что эта информация имеет принципиальное значение, — буркнул я.
— Спорим, у меня больше было? — не унимался он.
В этот момент кто-то бросил монетку в щит музыкального автомата, и на нас с Холлингсвортом обрушилась громкая музыка. Мне пришлось повысить голос, чтобы перекричать ее:
— Мне до этого нет дела, уверяю вас. Я этим не на пари занимаюсь.
В ответ Холлингсворт, как и следовало ожидать, заливисто захихикал и, как обычно, неожиданно оборвал смех.
— Вы ведь считаете, что задавать такие вопросы может только плохо воспитанный человек, я угадал?
— Знаете, я как-то об этом не задумывался, — холодно ответил я.
Холлингсворт широко улыбнулся, вновь показав мне черную линию на верхней кромке четырех передних зубов.
— Я давно заметил, что люди, получившие высшее образование, ведут себя именно так. Чует мое сердце, что именно из-за отсутствия хороших манер такие как вы — образованные и воспитанные люди — меня и не любите.
Естественно, я не мог сказать ему в открытую, что на этот раз он попал в самую точку. И все же в первый раз за время нашего знакомства я позволил себе хоть в какой-то степени обозначить антипатию к этому человеку.
— Я бы так не сказал, — не слишком убедительно возразил ему я.
— Ну да, конечно, — закивал он в притворном согласии со мною, — ладно вам, Ловетт, я ведь не ребенок и разбираюсь в жизни не хуже вашего. Неужели вы думаете, что я не вижу разницы между собой и, например, мистером Вильсоном и мистером Куртом? Они люди образованные и, я бы даже заметил, утонченные, не то что я. — Он покачал головой и добавил: — Я-то, как вы понимаете, не благородных кровей.
В его фарфорово-голубых глазах заплясали недобрые огоньки.
— Вот что я вам скажу, Ловетт, лично мне нет никакого дела до того, нравлюсь я вам или нет, — процедил он сквозь зубы, — у меня других дел в жизни хватает. И уверяю вас, дел гораздо более важных, чем вы и ваше обо мне мнение.
— Уверен, что так оно и есть. Я, в общем-то, и не настаиваю на особом месте в шкале ваших приоритетов.
— А вот и нет. В глубине души вы уверены, что на вас свет клином сошелся. Даже не пытайтесь отрицать это. А кроме того, вы уверены, что я — плебей и не достоин вашего внимания.
К нам подошла официантка, и Холлингсворт, подняв стакан, распорядился:
— Повторить. Детка, нам все понятно? — Обращаясь к девушке, он вновь расплылся в липкой, плотоядной улыбке.
Холлингсворт настоял на том, что заплатит и за эту порцию выпивки. Кроме того, он оставил официантке на чай очередной четвертак.
— До скольки ты сегодня работаешь? — спросил он ее.
