– Как – «почти»?
– Польский. Давай я тебе дам десяток. Это семьдесят рублей. А твой навар – я тебе на следующей неделе хорошие колготки достану, осенью пригодятся.
– Знаешь что? Я тебя с Региной познакомлю! – догадалась Илона. – Она вечно что-то приносит, всем на свете спекулирует. Так она твои брасматики и это… реализует.
– Так конкурентка же! – рассмеялся Яр.
– А ты с ней как-нибудь договорись.
– Договорись? А что она из себя представляет?
– Ну… не красавица… Одевается лучше всех! Она из богатой семьи. На всех смотрит свысока, – стала припоминать Илона.
– А лет ей сколько?
– Двадцать девять исполнилось.
В корректуре было заведено скромненько праздновать дни рождения, поэтому Илона знала возраст всех коллег.
– Двадцать девять и не замужем. Наверно, та еще злючка. Есть все, кроме мужа?
– Наверно.
– И страшно хочет выйти замуж?
– Может, и хочет, только думает, что все мужчины – козлы и бездельники.
– Думает?
– Ну, говорит…
– Значит, хочет.
Этой логики Илона не поняла.
– Обижена она на мужчин, ясно? Обижена за то, что они ее не захотели. Ну, Илонка! Ну, как ты простых вещей не понимаешь! И впридачу – сама никого не любит. Любить, конечно, тяжкий труд, но есть люди, от природы не способные к такому труду. Ну вот, живут как-то, многие даже довольны. Хорошо. Знакомь меня с этой злючкой. Может, все не так уж плохо.
Как всегда, после разговора с Яром, который не обходился без маленького подарка (на сей раз – пробничек рижских духов «Интрига»), Илона шла домой в хорошем настроении.
Дома ждал сюрприз.
– Тебе Вероника звонила, – хмуро сказала мать. – Просила передать, что шеф возвращается через две недели. Что еще за шеф?
– Это наш режиссер.
– И что, опять будешь туда ездить?
– Буду!
Чтобы не случилось скандала, а их давно не было, мать очень долго продержалась, – Илона сбежала к соседям. Там, как всегда, было весело. Толик и тетя Таня, развлекая Максимку, наперебой пели частушки. Толик вырос в рабочем поселке и с детства наслушался этого репертуара в исполнении родной бабки и ее подружек, а тетя Таня, вместе с родней в сорок первом эвакуировавшись и попав в богом забытую деревню, по меньшей мере два года не знала другого развлечения.
Илона отозвала Галочку в коридор.
– Галь, тебе «Ланком» нужен?
– Ой, нужен! Только денег сейчас нет, мы Толику теплый свитер и ботинки вчера купили.
– Это недорого, – Илона задумалась. – Всего пять рублей.
– Действительно, недорого. Но у меня и их нет.
– Я попробую договориться за четыре. Или за три.
– Толику еще новый шарф нужен. Он ведь в КБ переходит, там нужно выглядеть прилично.
– Что ты все Толику да Толику?! – возмутилась Илона. – О себе тоже подумать надо!
Она выскочила из тети-Таниной квартиры и через минуту вернулась.
– Вот тебе «Ланком»!
– Да ты что?!
– Бери, бери!
– Ой, Илонка!
Галочка обняла Илону и поцеловала в щеку.
– Это же, это же… Я даже мечтать не могла! Ты же видишь, у нас сейчас с деньгами туго, дяди-Мишины болеют, мы им лекарства посылаем. И Максимка – врач велела делать ему массажик, массажистка знаешь сколько берет? А Толика нужно одеть по-человечески. Сперва – его, потом – меня. Знаешь, я когда его увидела в этом свитере – так просто заново влюбилась! У нас на работе одна женщина продавала, купила мужу, он мал оказался. Мохеровый свитер, понимаешь? Шикарный мохеровый свитер! И всего двадцать рублей запросила! Там один мохер дороже стоит.
Галкины темные глаза прямо излучали восторг.
– Вот и здорово, что купили, – ответила Илона. Ей было чуточку завидно. Она бы тоже хотела покупать дорогие свитера для Буревого.
Пришлось просить у Яра новый «Ланком».
– Соседке отдала? – удивился Яр. – Ну, ладно, бывают благие порывы. Но вообще ты начни подбирать хорошую косметику и нормальную женскую одежду. На тебе юбка – будто ты ее сама сшила. Погоди, я через неделю, может быть, привезу тебе трикотажную, «годе», как теперь носят. Но это уже не бесплатно.
– Яр, я даже не знаю, как тебя благодарить!
– Это я не знаю, как тебя благодарить. Я рядом с тобой себя таким умным чувствую!
Илона не сразу поняла заковыристую логику Яра. А когда до нее дошло, возмутилась беспредельно, и он долго, смеясь, ее успокаивал.
– Ребенок ты! Удочерить тебя, что ли? Слушай, а ты хоть раз в жизни целовалась?
Задавать такие вопросы особе, которая даже по заграничным законам уже совершеннолетняя, смешно. Конечно же, были первые поцелуи – из любопытства, в школьной раздевалке, и парень из параллельного класса был совершенно бестолковым поцелуйщиком. Потом, когда Илона сдавала вступительные экзамены в институт, угодила в веселую компанию будущих студентов, где-то все слонялись вечером, она и Саня Курченко отстали, целовались в кусте давно отцветшей сирени, потом пару раз встретились, опять целовались, но развивать эти амурные отношения Илона побоялась. Был еще Витя, брат однокурсницы Светы. Этот даже хотел жениться, но кто ж пойдет замуж за такого толстого? Девчонки засмеют! Но целовался он отлично. Потом был Костик… Значит, Юрка, Саня, Витька, Костик и… И все.
– Ну, знаешь ли! – опять возмутилась Илона. – За кого ты меня принимаешь?
– Сейчас разберемся.
Они стояли в сквере, спортивная сумка Яра – на скамейке, сам Яр, высокий и плечистый, с великолепной гривой русых волос, – прямо перед Илоной. Сходство с Буревым было умопомрачительное. Яр протянул руку – Илона ощутила его ладонь на затылке. Надо было что-то сказать, она приоткрыла рот.
Дальше все было медленно и неотвратимо.
Лицо Яра приближалось, приближалось, это длилось полторы вечности, и гравийная дорожка под ногами Илоны исчезла раньше, чем его губы коснулись ее губ.
Наступила головокружительная темнота. И безумие длилось еще несколько секунд после того, как Яр прекратил поцелуй.
Илона не знала, на что способно ее тело. Теперь она это узнала.
– Поняла, крошка? – спросил Яр. – Ну, я сделал все, что мог. С твоего Буревого причитается! Примерно так это должно быть – конечно, если ты его любишь.
Илона хотела выкрикнуть «да, люблю!», но растерялась: нельзя же так, любить одного, а целоваться с другим. Более того – нельзя любить так, как она любит Буревого, преданно и безнадежно, а целоваться с добрым приятелем, можно сказать – опекуном, вообще без всякой любви!
