– А мисс Вудс ты не знаешь?
– Нет. Она обещала Эстер, что придет со мной познакомиться, но пока не появлялась. В детстве я дружил с девочкой, которую так звали. Интересно, помнит ли она меня?
– Сомневаюсь, – сухо ответил Кокрилл. Заметив на лице Уильяма удивление, он быстро добавил: – Расскажи мне про юную мисс Линли, ты ведь видел ее в ту ночь, когда тебя сюда привезли?
– Да, она была ко мне очень внимательна, – ответил Уильям. – Я на нее свалился посреди ночи, и ей пришлось меня устраивать; она держалась совершенно спокойно и невозмутимо, словно ей больше нечем было заняться, хотя работы у бедняжки было невпроворот. Даже Хиггинсу пришлось признать, что она отлично справилась, хотя он и взъелся на нее за то, что она целовалась в закутке со своими хахалями. Нога у Хиггинса болела так, что он не мог уснуть, но старик сказал, что мисс Линли ни на минуту не выходила из палаты и откликалась по первому зову, хотя я даже не представляю, как такая маленькая хрупкая девушка может все это выдержать. Она смешная, конечно. Я слышал, как она позавчера в своем закутке разговаривала с Муном: тот рассказывал ей, как его сына сбил насмерть какой-то человек на велосипеде, и все, что она смогла сказать ему в утешение – это спросить о том, какого цвета был велосипед. Эстер говорит, это все потому, что, несмотря на все свое внешнее самообладание, она очень стеснительная.
– Она хорошая медсестра?
– Прекрасная, – тут же отозвался Уильям. – Разговаривает с больными, будто они капризные дети, и легко может уговорить тебя, что нога совсем не болит и что ты просто не догадываешься, как тебе хочется съесть свой рисовый пудинг. Она не терпит слабости или жалости к себе, но если тебе действительно плохо… Бог мой, она само сострадание. Пациенты ее обожают. В общем, мне Фредерика нравится.
Мужчина, лежавший на соседней койке, застонал, и Кокрилл, вздрогнув, потянулся под стул за своей шляпой.
– Бедняга… Что с ним такое?
– Приступы боли, – бодро ответил Уильям с безразличием, которое вырабатывается у пациентов больниц, вынужденных каждый день смотреть на страдания окружающих. – Вы скоро привыкнете. Я в первое время тоже стонал, и никто не пролил надо мной ни слезинки. По ночам, конечно, нелегко. У нас в палате вчера было две срочные операции, и мы не сомкнули глаз до самого утра. Впрочем, у нас есть возможность отоспаться днем. Удивительно, как быстро ко всему привыкаешь.
В палату вернули прооперированного пациента. Кокрилл немного побледнел, когда до его ноздрей донесся тошнотворный запах анестезии. Голова прооперированного болталась, лицо побагровело, рот был открыт, глаза закрыты… Обмякшее тело переложили на кровать, предусмотрительно подставив с одной стороны лоток. Каталку уже выкатывали из палаты, когда одна из фигур в зеленом одеянии вдруг развернулась и, распространяя вокруг себя отвратительный запах эфира, жизнерадостно воскликнула:
– Здравствуйте, инспектор! Как вы тут оказались?
– О, здравствуйте, мисс Вудс, – еле слышно пробормотал Кокрилл.
– Приглядывайте за ним, ладно? – сказала Вудс Уильяму, кивнув в сторону привезенного больного. – Если попытается встать, скажите ему, чтобы он лежал, и свистните сестре.
Она умчалась вслед за удаляющейся каталкой, крича на ходу:
– Эй, подождите меня!
Кокрилл вздохнул с облегчением, обнаружив, что пациента не оставили исключительно на попечение Уильяма, поскольку День – или Ночь? – вышла из закутка, постояла над вновь прибывшим пару минут, согнула его совершенно бескостную с виду руку и засунула ее под одеяло, а потом подложила больному несколько новых грелок. Какое-то время Кокрилл сидел молча, стараясь собраться с мыслями: его насторожило нечто сказанное молодым человеком… Или не сказанное… Наконец он поднял глаза, уже готовый задать вопрос, но слова так и не слетели с его губ. Уильям сидел, выпрямившись на подушке, и, глядя прямо перед собой рассеянным взглядом, тревожно бормотал:
– Боже мой! Где я мог слышать этот голос?
Глава VIII
1
Джарвис Иден сидел на огромной плетеной корзине для грязного белья в холле операционной и ждал майора Муна. «Куда подевался этот старый пень? Сказал, что будет здесь к семи…» Распашные двери холла были поставлены на защелки, и через них Идену был виден главный вход в здание больницы.
Вудс вышла из операционной и притворилась, что не замечает Джарвиса, сидящего в полутьме с сигаретой. Спектакль закончился. По неизвестной причине Фредди не желала иметь с ним никаких дел. После своего спасения она не хотела видеть никого, кроме Барнса. Выйдя от нее, сияющий Барнс сообщил Вуди, что Фредди сама, по своей инициативе заявила, что они должны как можно скорее пожениться. Теперь Вудс не было никакого смысла завлекать Джарвиса, и она могла не обращать на него внимания. Однако краем глаза она все же отметила поворот его головы, изгиб худого, угловатого тела, движение нервных пальцев, мявших сигарету.
– Привет, Вуди, – сказал Иден.
– Привет, донжуан, – негромко ответила она и двинулась в его сторону.
Ликующие нотки в ее голосе, которые ему не раз довелось слышать в голосах самых разных женщин, привели его в ужас. Стараясь говорить как можно строже, он сообщил ей, что она чем-то испачкала щеку.
Вудс покраснела:
– Правда?
Она смущенно потерла лицо носовым платком.
– Да, честное слово. Жуткое зрелище.
На самом деле зрелище было довольно милое и немного забавное. Он притянул ее к себе, взял у нее из руки платок и аккуратно стер пятно.
– Вот теперь ты аккуратная девочка, – сказал Иден и чуть встряхнул ее, а потом вдруг неожиданно для самого себя добавил: – Вуди, ты мне ужасно нравишься.
Сердце мисс Вудс растаяло.
– Ты серьезно, Джарвис?
– Конечно. Ты такая…
Он замолчал и попытался вывернуться из неловкой ситуации:
– Ты прекрасный друг и все понимаешь правильно, без лишней сентиментальности. С тобой можно прекрасно провести вечер, а на следующий день ты держишься как ни в чем не бывало. Если мужчина тебя целует, ты не выходишь из себя и не начинаешь носиться вокруг с криками, что у тебя отняли самое дорогое.
– В моем положении это было бы смешно, – довольно сухо заметила Вудс.
– И самое главное, ты не путаешь глубокие чувства с желанием просто поразвлечься, – честно сказал Джарвис, искренне принимавший желаемое за действительное.
– Конечно, дорогой, – согласилась Вуди и, наклонившись, легонько поцеловала его, чтобы он не увидел слезы в ее глазах.
Майор Мун появился в дверях и торопливой рысцой двинулся к ним через круглый холл.
– Простите, что опоздал. Эстер еще не приходила?
– Вот она, – кивнул Иден, заметив, как Эстер входит в главную дверь, снимая на ходу маленькую круглую шапочку.
