Глава 4
Рассказ мертвеца
Найджел, просыпаясь какими-то медленными рывками, сначала уловил полоски света, потом услышал тишину. Свет как будто падал с потолка, что, конечно, было странно в утреннее время зимой. Тишина же, когда он прислушался, оказалась вовсе не тишиной, а приглушенным гулом, в котором смешивались разные деревенские звуки: тявканье собак, звяканье уздечек, скрип фургонов, крик петухов, ну и какая-то поступь, словно в землю вдавливается гигантская педаль. Уж не снотворное ли сказывается, смутно подумал Найджел и тут же сердито одернул себя – никакого снотворного он накануне не принимал. Но вот мозг его заработал более или менее нормально, и Найджел не удержался от восклицания: «Снег!» Он подошел к окну и выглянул на улицу. Да, ночью прошел снег – недостаточно для того, чтобы засыпать деревья и крыши, но на то, чтобы припорошить землю и заглушить звуки, хватило. У Найджела вдруг сжалось сердце. О’Брайан! Домик! Он бросился в комнату, где якобы должен был заночевать хозяин, и, высунувшись в окно, увидел наполовину присыпанную снегом дорожку следов, ведущих к домику от веранды. Крыша ее тоже покрылась тонким слоем снега. Ну, слава богу, все в порядке, подумал Найджел, – никто, кроме О’Брайана, не выходил. Ничего дурного не стряслось. Вернувшись к себе, Найджел посмотрел на часы. Без четверти девять. Поздновато, заспался он. Да и O’Брайан тоже, обычно он в это время уже кормит птах. Ну да после такого ужина – чего ждать? И все же его вновь охватило легкое беспокойство. Если бы что… ему бы сказали, Артур Беллами сказал бы. Но Артур не заходил в домик, или если заходил, то не вернулся. Но в таком случае почему он не позвал с собой его, Найджела?
Он быстро оделся. Его охватило тяжелое чувство – такое, какое он испытывал мальчиком, когда ему снилось, что он опаздывает в школу. Найджел сбежал вниз. По веранде прохаживался, плотно закутавшись в пальто, Эдвард Кавендиш.
– Нагуливаю аппетит к завтраку, – пояснил он. – Все вроде еще спят. Меня никто не разбудил – хотя, наверное, здесь это не принято. – В его голосе прозвучала легкая обида.
– А я иду в домик, посмотреть, проснулся ли хозяин, – откликнулся Найджел. – Присоединитесь?
Тревога Найджела, наверное, передалась Кавендишу, ибо тот настолько ускорил шаг, что даже раньше Найджела оказался возле угла дома. Дорожка следов тянулась от застекленной стены до самой двери домика, отделенной от него примерно пятьюдесятью ярдами. Найджел торопливо шагал, подсознательно держась в стороне от дорожки, Кавендиш шел чуть впереди. Он постучал в дверь. Никто не откликнулся. Найджел заглянул в окно, и увиденное заставило его броситься к двери. Он распахнул ее и, оступившись на пороге, шагнул в дом. Огромный кухонный стол стоял на месте, на нем были по-прежнему беспорядочно разбросаны книги и бумаги; керосиновая плитка и стулья тоже были там, где он видел их в последний раз. На полу валялась одна домашняя туфля, другая была на ноге О’Брайана, неловко лежавшего подле стола.
Найджел опустился на колени и прикоснулся к его руке. Она была холодна как лед. Ему не было нужды вглядываться ни в засохшую струйку крови, вытекшую из груди в районе сердца, ни в опаленный лацкан черного пиджака, ни в воротник белой манишки, чтобы понять: Фергюс О’Брайан мертв. Рядом с его правой рукой со скрюченными пальцами лежал пистолет. Глаза были пусты, но даже в этот миг поражения черная борода непокорно выдавалась вперед, и по какому-то капризу смерти губы сложились в улыбку – озорную и вместе с тем сардоническую улыбку, с какой он оглядывал своих собравшихся за столом гостей каких-нибудь двенадцать часов назад. Найджелу так и не суждено было забыть этого выражения. Оно словно бы извиняло его провал, приглашало позабавиться тем, что смерть переиграла их обоих. Но сейчас Найджелу было не до забав. За последние несколько дней он проникся к О’Брайану такой симпатией и таким уважением, каких не испытывал ни к кому на свете, за вычетом своего дяди. Найджел потерпел поражение, полнота которого равнялась лишь мере его решимости докопаться в конце концов до правды.
– Стойте на месте и ни к чему не притрагивайтесь! – бросил он спутнику. Впрочем, Кавендишу и так было не до того, чтобы к чему-нибудь притрагиваться. Он стоял, прислонившись к стене и то и дело стирая платком пот со лба, тяжело дыша и безотрывно глядя на тело и пистолет, словно в ожидании того, что одно примет вертикальное положение, а другой в любой момент выстрелит. Он пробормотал что-то нечленораздельное, потом все же взял себя в руки:
– Какого черта? Почему он?..
– После узнаем. А сейчас закройте дверь, не надо, чтобы сюда кто-нибудь заглядывал. Стойте! Не прикасайтесь ладонями к ручке. Локтем.
Найджел осмотрел комнату и прилегающий к ней закуток. На постели никто не спал. Все оставалось как было. Окна закрыты на щеколду. Ключ торчит изнутри. Он тронул керосиновую плитку – холодная, как руки О’Брайана. Да и все помещение вымерзло. Найджел неуверенно огляделся, словно чего-то здесь все же не хватало.
– Где, интересно, его…
– А вот и Беллами, – перебил его Кавендиш, выглядывая в окно. – Позвать?
Найджел рассеянно кивнул.
– Беллами! – во весь голос крикнул Кавендиш, но звук его голоса словно растворился в пустоте. Столь же бесплодной оказалась и вторая попытка. Найджел обмотал ладонь платком и открыл дверь. Артур Беллами стоял на веранде, щурясь на солнце и огромными кулаками протирая глаза.
– Артур! – окликнул он. – Идите сюда, только следы не затопчите. Вы что, не слышали, что мы вас зовем?
– Да что там услышишь при закрытой двери, – проворчал Артур, топая по снегу, как медведь. – Полковник сделал ее звуконепроницаемой. Говорит, не может работать, когда вокруг петухи орут, куры кудахчут, да и вообще шум стоит.
Вот почему никого не разбудил выстрел, сообразил Найджел.
– А в чем дело-то, мистер Стрейнджуэйс, сэр? – спросил Артур, добравшийся наконец до двери и только тут сообразивший, что что-то не так. – Разве полковник не тут? Я как раз собрался позвать его. Немного проспал, понимаете ли, ну и…
Выражение лица Найджела не дало ему договорить.
– Да, полковник тут. Но работать ему больше не придется, – мягко проговорил Найджел, пропуская Артура Беллами к хозяину.
Гигант запнулся на пороге, словно на стену налетел.
– Выходит, они все же достали его, – хрипло выдохнул он.
– Кто это «они»? – растерянно спросил Кавендиш, но на него никто не обратил внимания. Артур склонился к телу, постоял так сколько-то, потом распрямился – с невероятным усилием, словно Атлант, державший на плечах весь небосвод. По щекам у него струились слезы, но голос оставался твердым и решительным:
– Ну я доберусь до него… кто сделал это… шкуру спущу… мокрого места не останется.
– Успокойтесь, Артур. Сейчас сюда все придут. – Он отвел дворецкого в сторону и быстрым шепотом проговорил ему в самое ухо: – Мы с вами знаем, что это не самоубийство, но доказать это будет чертовски трудно. Так что пусть все пока думают, что, с нашей точки зрения, это как раз самоубийство. Возьмите себя в руки и приготовьтесь сыграть свою роль.
