В результате получается, что адепты алхимии – если они действительно существовали – нашли некий третий, неизвестный сегодня науке путь трансформирования вещества. Но в таком случае вопрос остается открытым и по сей день, ибо незнание не является аргументом ни pro, ни contra – и вновь нужно обращаться к трактатам алхимиков, пытаясь понять, что именно упускает из виду во всех своих изысканиях современная наука. Следует обратить внимание и на то, что происходит в экспериментальной физикохимии сегодня.
За последние десятилетия многие физикохимики сталкивались с проблемами разнообразных аномалий, проявляющихся при изучении сверхмалых частиц. До сих пор дело всегда сводилось к поискам каких-то посторонних причин этих аномалий – и причины, естественно, находились: неувязки списывали на влияние окружения, недостаточную чистоту образцов или неправильную трактовку результатов измерений. Все-таки приходится признать, что каждая мелочь имеет значение. Но на самом деле собака была зарыта чуть глубже, а именно, в изменениях свойств самого вещества при очень малых объемах образцов.
На возможность этого указывал еще Дмитрий Иванович Менделеев. Его Периодическая таблица придала смысл понятию «химический элемент» и более ста лет остается путеводной звездой химиков. Однако… построение своей знаменитой схемы Менделеев начинает с жесткого утверждения: при уменьшении размеров исследуемых образцов невозможно адекватно описать их свойства, поскольку поведение частиц становится неоднозначным. Похоже, что сейчас пришло время создавать новую таблицу элементов, включающую более сложные и странные объекты, которые можно назвать суператомами. В последнее время исследователи обнаруживают всё больше и больше суператомов, которым дали название кластеров. Кластеры поражают следующим: будучи образованы атомами определенного элемента, они вдруг начинают проявлять свойства отдельных атомов совершенно других элементов. Более того, химическое поведение суператомов может неожиданно и весьма резко меняться даже при незначительных изменениях размеров (например, при добавлении одного-единственного атома того же элемента). С точки зрения современной физики наиболее важным представляется следующее обстоятельство. Суператомы каким-то чудесным, поистине алхимическим, способом переносят в микроскопический мир некие непонятные пока правила или возможности стабилизации квантовых объектов. В результате основным препятствием для развития новейших производственных процессов выступает сегодня «великий и ужасный» квантовый принцип неопределенности, из-за которого вновь созданные структуры всегда остаются хрупкими и недостаточно стабильными.
Как же, оставаясь в пределах строгой науки, призывающей опираться во всем на неколебимые законы природы, которые даже сам Бог изменить не властен, понять этот принцип неопределенности? И если здесь не в состоянии помочь умозрительная философия и научный эксперимент, то не настало ли время всерьез обратиться к третьей составляющей великой науки алхимии – к теологии? Вот что писал по этому поводу Юнг: «В религиозной сфере общеизвестно, что мы не можем понять какую-либо вещь до тех пор, пока не переживем ее внутри себя, потому что внутренний опыт устанавливает связь между псюхе и внешним… соответствующую отношениям между sponsus и sponsa[19]» (§ 15); «Алхимия и астрология непрестанно занимались сохранением моста к природе, то есть к бессознательной душе. Астрология снова и снова возвращала сознание к познанию Heimarmene,[20] то есть зависимости характера и судьбы от определенных моментов времени…» (§ 40).
В связи с этим любопытно обратиться и к книге известного современного исследователя алхимии Фулканелли. В книге «Тайны соборов» он пишет: «Возьмем простой пример: обычная вода обозначается в химии как H2O. Что это значит? Это значит, что согласно структуре этой формулы мы можем взять два объема водорода, один объем кислорода, смешать их и… ничего не получить. Впрочем, мы можем очень легко получить взрыв. Для того же, чтобы из водорода и кислорода образовалась вода, необходим огонь. То есть через наш сосуд, в который мы собрали водород и кислород, нужно пропустить искру. Но что это будет за вода? Пить ее практически нельзя, потому что она будет совершенно безвкусной и… не блестит на солнце. Это совершенно удивительный факт, имеющий место при изготовлении природных веществ в искусственных условиях.
То же самое происходит с соляной кислотой, которая называется в химии HCl. То есть мы можем смешать необходимые объемы хлора и водорода, и у нас тоже ничего не получится. А если мы поставим сосуд с этой смесью на свет, произойдет взрыв. Значит, мы можем получить соляную кислоту только путем невероятно сложных манипуляций, в то время как в природе она существует сама собой. В связи с этим наводит на определенные размышления вопрос – почему химия никак не отражает того, что существует в природе? Например, если взять кусок сахара и расколоть его в темноте – мелькнет голубая искра. Как в молекуле сахара учтена эта голубая искра? Более того, тростниковый сахар дает голубую искру, а сахар свекловичный – желтую, почти золотую?..»
На основании столь простого рассуждения Фулканелли приводит нас к следующему выводу: нельзя изучать живую натуру вне ее жизни. А в качестве примера указывает на открытие феномена старения и усталости металла. Термин «старение» или «усталость» принято упоминать, лишь когда речь идет о каком-то живом объекте, тем не менее наука обратила внимание на то, что металлы и вообще ведут себя очень странно в самых разных условиях. Например, растягивая стальной брусок, никто и никогда не может предугадать, где именно и как он разломится. Заходит речь даже о том, что некоторые металлы испытывают своего рода страх. Более того, о состоянии страха можно говорить в связи с минералами и металлами точно так же, как и с растениями. Все они боятся какого-либо человека или какой-то нагрузки, в результате чего порой ведут себя весьма странно. И тогда Фулканелли делает следующий вполне естественный вывод: нет оснований считать камни и металлы мертвыми существами, надо признать их существами живыми. А если металл – существо живое, значит, можно говорить и о его жизни, размножении, старении и прочих процессах, свойственных органическому миру. Следовательно, у металлов есть мать и отец, а также существует первоматерия металла и существует так называемая металлическая сперма…
Но все это было известно алхимикам уже много веков назад; ведь очень многие алхимические трактаты начинаются именно такого рода вопросами. Получается, что душу живого металла можно почувствовать, только соответствующим образом проживая его состояния в своей собственной душе. И, превращая менее благородный металл своей души – свинец – в более благородный – золото, тем самым возвышать и настоящий свинец![21] Все вышесказанное имеет прямое отношение к той третьей составляющей алхимической науки, за которую она всегда и была гонима. Назвав отношение людей к окружающему миру как к живому существу мистицизмом, современные ученые свели алхимию к шарлатанству. Да, третья сторона одной медали вещь и на самом деле весьма проблематичная.
5
Итак, получается, что основной задачей алхимии является преобразование неблагородной материи в благородную – на всех уровнях бытия. При этом сама алхимия руководствуется в своей деятельности гораздо более строгими принципами, чем любая точная из существующих на сегодняшний день наук, включая в свой научный арсенал три аспекта человеческой деятельности: умозрительные размышления (философию), научный эксперимент и… служение Богу!
