Проснувшись, она убеждала себя, что это просто сон. Ей хотелось, чтобы кто-нибудь помог ей выбраться из этого круговорота эмоций. Внизу мама разбирала сумки с продуктами. Хлоэ поднялась с кровати. Она спустилась вниз по лестнице и нашла свою мать на кухне, та убирала овощи в холодильник.
— Привет, солнышко, — сказала мама.
— Мам… — стоя в дверях, Хлоэ запаниковала.
Мать посмотрела на нее. Казалось, она оценила внешний вид Хлоэ — мятую одежду и лохматые волосы — и покачала головой.
— Мам… — снова пробормотала Хлоэ.
— Хлоэ, знаешь, я, конечно, не в восторге от твоей работы в палатке, но все лучше, чем когда ты приходишь домой и спишь весь день напролет. Разве ты не нужна сегодня дяде Дилану? А то я проезжала мимо его дома по дороге и видела там машину его подруги, которая печет пироги.
— Джейн, — мягко сказала Хлоэ, понимая, что именно она была женщиной из ее сна, женщиной на пироге.
Мать кивнула и улыбнулась.
— Я бы хотела с ней познакомиться. Как думаешь, что между ними происходит? Кажется, они проводят вместе много времени…
— Не знаю. — Хлоэ снова зевнула и потерла глаза. Она хотела что-то спросить у мамы или сказать ей, но вдруг ей ужасно захотелось спать.
— Было бы великолепно. Дилан такой несчастный с того самого времени, как…
Хлоэ оцепенела. Она не хотела даже слышать, как ее мать рассуждает о тете Аманде и Изабелл. Это уж слишком. Хлоэ была уверена, что этот разговор расколет ее, как скорлупу грецкого ореха, а потом вороны заклюют ее до смерти.
— Ну, в общем, я надеюсь, что она достаточно мила, — заключила Шерон, убирая салат. — Он этого заслуживает.
— Так и есть, — спокойно сказала Хлоэ.
— Она точно знает, как надо печь яблочные пироги, — добавила ее мать.
Хлоэ кивнула. Она посмотрела в окно. Задний дворик был уже совсем зеленым, с темными серо-болотными тенями. Она подумала, не сходить ли к дяде Дилану, повидать его и Джейн. Она могла бы поработать лишний денек, хотя официально палатка открывалась только на следующий день после окончания учебного года.
Но нет, лучше не надо. У нее были свои проблемы, и их надо было решать. Хотя больше всего ей хотелось вернуться наверх и лечь спать, у нее были и другие дела.
— Ладно, я пойду, — сказала Хлоэ, пусть мама думает, что она идет к дяде Дилану. — Может, потом загляну к Моне.
— Хорошо. Возьми какие-нибудь учебники, вместе сделаете домашнюю работу.
— Отличная идея. — Хлоэ подхватила свою сумку и кинула туда несколько книг. Что угодно, лишь бы мать не догадалась, куда она идет на самом деле.
— Ты, наверное, уже считаешь дни до окончания учебы. — Мама улыбнулась.
— Да, а потом наступит длинное жаркое лето. — Хлоэ надеялась, что эти слова не прозвучали так зловеще, как было у нее на душе.
Дилан набирал воду в кофейник, стоя у раковины. Джейн облокотилась на стол. Он чувствовал ее близость всем телом, как электрический разряд. Она зашла, чтобы отдать ему пироги — они увиделись впервые с той пятничной ночи, — и он пригласил ее выпить кофе.
— Ты пьешь черный, да? — припомнил он.
— Да, спасибо.
Мужчина кивнул, доставая чашки из буфета. Все как всегда, но каждый мускул в его теле напрягся при воспоминании об их поцелуе. Один раз после этого они говорили по телефону, Джейн благодарила его за ужин, а он заказывал определенное количество пирогов. И когда сегодня он открыл ей дверь, он задумался о том, чувствует ли она то же, что и он, мучается ли она бессонницей, позволит ли она обнять ее и поцеловать. Их внезапно возникшая связь удивляла его, а счастье — шокировало.
— Надо было захватить еще пару пирожных, — сказала она, — к кофе.
— Мы могли бы съесть одно из этих, — Дилан указал на корзинку, которую принесла молодая женщина, — но заказ делала Хлоэ, и наверняка она ждет, что все пирожные будут на месте.
Джейн улыбнулась:
— Тогда мы не должны ее разочаровывать. Как ее работа в палатке?
— Отлично. Учеба заканчивается на следующей неделе, и она выйдет на постоянную работу. — Дилан был доволен, что Джейн так интересуется его племянницей.
— Это здорово, — ответила гостья.
Дилан кивнул. В груди разливался жар. Сердце билось все сильнее. На этой просторной кухне они стояли футах в двенадцати друг от друга, но он чувствовал исходящую от нее энергию. На ней были джинсы и спортивная кофта, брюки сидели отлично, а свитер был чуть великоват. Под тканью просматривались контуры ее стройного тела, и ему так хотелось обнять ее, прижать к себе.
Он уже давно не ощущал ничего подобного, целые годы. Не только со смерти Аманды, а даже раньше. Их отношения долгое время были натянутыми, и Дилан решил прекратить их вообще. Он полностью погрузился в работу, что стало вполне легкой задачей. Его работа была точно такой, как он хотел — множество преступников, которых надо ловить, свидетели, которым требуется защита.
А потом эта перестрелка, и он оказался в больнице, а по выходу из нее все еще пребывал в сильнейшем шоке. Теперь, оглядываясь назад, он понимал — все это время он жил, вообще ничего не чувствуя. Просто некоторое подобие человека — манекен, Он отказался от своей семьи, от чувств, от воспоминаний. От всего.
Эмоции захлестывали его, и, чтобы немного успокоиться, Дилан достал сигарету и прикурил. Джейн внимательно наблюдала за ним.
— Тебе мешает? — спросил он.
Она покачала головой, но не очень убедительно.
— Мешает, — констатировал мужчина.
— Просто, — улыбнулась она, — это не полезно для тебя.
— Знаю. — Он выпустил длинный клуб дыма, глядя на фотографию Изабелл на холодильнике. Когда ей было девять, она попросила его бросить курить. — Дочка мне частенько это говорила.
— Что она говорила?
— Однажды им рассказывали о курении в школе, — сказал он. — Я в тот год работал допоздна и не очень много времени бывал дома. Когда я приходил домой… — Он хотел рассказать Джейн о царившем в их доме напряжении, о том, как он старался быть хорошим мужем и любил свою жену, не получая ничего взамен. Но он ненавидел жалость и даже сейчас не хотел показаться нелояльным по отношению к Аманде, так что он пропустил это место.
— В общем, я много курил. Мы приехали в Род-Айленд на лето, и Изабелл, объединившись с Хлоэ, пыталась заставить меня забыть о дурной привычке.
— Мило с их стороны, — улыбнулась Джейн.
Дилан кивнул, пытаясь улыбнуться в ответ. Он не мог сказать ей, что бросил заботиться как о своем здоровье, так и о своей жизни вообще. Он вел себя как зомби, задавшись единственной целью — вернуть к жизни яблоневый сад. Кого волновало, умрет он или нет? Только Изабелл заботилась о нем.
