Сбежавшиеся на это шоу подмастерья, повара и уборщики соседних закусочных настойчиво зазывают Федора к себе. Стараясь перекричать друг друга в общем шуме, они бойко выкрикивают какие-то местные названия и лопочут по-английски, нахваливая свой товар. Федор остается непоколебим. Тогда несколько мальчишек цепляются за его одежду, пытаясь оттащить клиента от чересчур счастливого конкурента. На что толстуха за прилавком начинает голосить, отпугивая настойчивых поварят половником. Наш знаток, конечно, все слышит, но продолжает разыгрывать роль покоренного гурмана.
Признаться, я так увлечен этой сценой, что не сразу понимаю слова Лу. Она просит срочно достать камеру из рюкзака, который я постоянно таскаю на себе. Надо сказать, нелегкая это работа – носить фотоаппаратуру, необходимую для съемки. И чем маститее становится мастер, тем увесистее становится рюкзак, бывший некогда рюкзачком. Единственное, чему я научился за этот период становления моего любимого гуру – это быстро и аккуратно извлекать орудие труда Лу. Через пару секунд уже слышу щелчки затвора камеры. Лу не упустит такого всплеска эмоций, и репортаж состоится. Глядя на ее сосредоточенный вид, вспоминаю фразу нашего давнего знакомого Миши Левита. Однажды, заметив, как преобразилась Лу на съемке, он пожал плечами и просто сказал: «Что вы хотите. Она же фотограф!» Вот и сейчас Лу то припадает на колено, то наставляет объектив в упор на смеющегося человека, то почти ложится, чтобы выбрать нужный ракурс. Серии щелчков затвора едва различимы в общей суматохе.
– Господа, – доносится до меня в шутку возмущенный голос Федора, – мы будем кушать или где? Все ж остынет!
Он важно восседает за небольшим столом, уставленным тарелками и мисочками. Спина абсолютно прямая, а в нашу сторону даже не глядит. Словно нашкодившие школяры, мы послушно занимаем места рядом. Неожиданно наш гурман мягко улыбается и подмигивает.
– Не буду утомлять вас названиями этих блюд, но поверьте, это вкусно.
Признаться, мне очень понравился рыбный суп или уха, с которой мы начали маленькое пиршество. Насыщенный и необычный вкус, похоже, был именно тем, что нам хотелось попробовать на незнакомом острове. Куда там стандартным гамбургерам и суши, тут все иначе. А когда на тарелках появились благоухающие куски поросенка с такой зажаренной хрустящей корочкой, что мне захотелось ущипнуть себя. Не сплю ли? Раньше только в старых фильмах показывали царскую трапезу с зажаренными молочными поросятами на подносах и оливками в глазницах. М-да. Похоже, что наши лица отображали именно эти мысли, потому что хозяйка не раз подходит к нам, что-то добавляя и приговаривая. Федор снисходительно принимает эти почести, вполголоса приговаривая, что с ним не пропадешь. Я принял эту игру, поддакивая и нахваливая недюжинные актерские способности соотечественника, и только Лу еще иронично поглядывала в его сторону.
– Значит, я почти угадал вашу профессию, сударыня, – наш новый знакомый вальяжно откинулся на спинку стульчика, и тот простонал, то ли от испуга, то ли от восторга. – Фотохудожник на Филиппинах в сопровождении Федора… Это принесет вам удачу!
Лу промолчала, окинув собеседника снисходительным взглядом, но тот и не думал тушеваться. Жестом подозвав пацана, наблюдавшего за нами издалека, он сунул подбежавшему купюру и что-то быстро сказал. Мальчишка не торопится. Его восторженные карие глаза беззастенчиво изучают лицо высокого иностранца. Тот добродушно подмигивает и неожиданно корчит страшную рожу. Хлопчик вздрагивает и тут же понимающе улыбается. Не проронив ни слова, срывается с места.
– Я не стану навязываться вам в друзья или платить за обед, – спокойно продолжал путешественник, – позвольте только угостить вас кофе. На Филиппинах выращивают и обжаривают свой кофе. И он отменный. Только нужно знать, где его готовят. Парадокс, но сами филиппинцы почти не пьют кофе, и даже в хороших отелях подают всякую гадость. А тут как раз есть местечко. Это вас ни к чему не обязывает.
Он сделал актерскую паузу, глядя на Лу, но та спокойно парировала.
– Думаю, что могу предложить вам открыть для себя еще одну интересную грань Филиппин, – Федор загадочно улыбнулся. – А вот и кофе! – отвлекается он. – Бумажные стаканчики американские, а вкус необычный. Попробуйте.
Мы наслаждались действительно замечательным кофе, ожидая продолжения разговора. И он имел неожиданное продолжение.
– Вы знаете, что такое сабонг? – многозначительно произнес наш гид, на что мы лишь пожали плечами. – Этот азартный вид спорта уходит корнями в далекое прошлое нашей цивилизации. Историки спорят, кто принес его в древний Вавилон. То ли персы, то ли сирийцы – это доподлинно неизвестно. Археологи нашли характерные изображения на стенах индусских и сирийских храмов, которым не менее 5000 лет. В те времена бойцов сабонга почитали и молились им, как божествам. Позже Фемистокл вернулся из военного похода, подарив Афинам новое увлечение. Тогда они испытали на себе его власть. Вернее – страсть. Затем патриции сделали сабонг известным во всей римской империи. Вплоть до Адрианова вала. Менялись названия, но суть оставалась прежней. Азарт и огромные деньги сопровождали его по всему миру.
Рука Федора потянулась к нагрудному карману, но застыла на полпути.
– Бросил курить, но привычка еще сильна… Так вот. Сабонг вместе с легионерами покорил Англию, а следом – Испанию и Португалию. Конквистадоры и прочие джентльмены удачи разнесли сабонг по Новому Свету. Обе Америки и острова Карибского моря испытали его лихорадку, отдавая последние гроши. Магеллан в знаменитом кругосветном походе почти пятьсот лет назад открыл для Европы западный путь в Азию. Впрочем, как вы знаете, Фернан здесь и обрел свой покой, а Филиппины получили не только христианство, но и новую страсть. Они считают сабонг национальным достоянием. Надеюсь, вы догадались, что речь идет о петушиных боях.
Я заинтересовался, а Лу еще настороженно молчала.
– Почти во всех странах мира, пожалуй, за исключением Малайзии и Филиппин, петушиные бои запрещены, тут – это национальный вид спорта.
– Какой же это спорт? – удивилась Лу. – Корриду же не называют спортом.
– Не буду оспаривать определения, – смягчился увлеченный рассказчик. – Для филиппинцев это больше, чем спорт. Это азарт, страсть, возможность наживы и преступлений. Для кого-то это дело жизни… М-да. А вот собачьи бои запрещены.
– Я бы устроителей собачьих боев сама в ту клетку сажала, – не выдерживает Лу. – Хотят зрелищ, пусть сами колотят друг друга. Собаки-то при чем?
– Увы, – развел руками Федор, – кого только наши предки не науськивали друг на друга. Петухи, собаки, быки, тигры, львы, медведи, верблюды… Представьте себе – даже рыбки. И тоже под название петушки. Их выращивают в банках, стоящих напротив, а в один прекрасный день выпускают в общий аквариум. Бьются насмерть… Хотя по зрелищности навряд ли что-то сравнится с корридой… Кстати, вы видели глаза умирающего быка?
– Да, мы с Сашей были в Испании на корриде, – вскинулась Лу. – И больше никогда не пойдем. Отвратительное зрелище. Начинается все красиво, а заканчивается мерзко. Раненое животное уже без сил лежит и не сопротивляется, а эти красуются перед ним вооруженные и тыкают своими шпагами. То же мне – мачо! Если бы кто-то вышел в рукопашную один на один, это было бы по-честному. А так – явное убийство. Какой же это спорт?
