Новоиспеченный Сергей Николаевич вернулся к столу раньше Анечки и принял страдальческую позу, изнывающего в ожидании кавалера. Его долготерпение было вознаграждено милой улыбкой и прикосновением прохладной ладони. Как красноречивы бывают жесты, сколько нежности и страсти таят их нюансы. Теперь об этом позабыли – те, кто знал, утратили, а кто не знал, и не подозревают о том богатстве выразительных форм, что скрыты в простом движении кисти рук. Уткнувшись в экран монитора, многие обкрадывают себя, лишая настоящего общения. Впрочем, это ни в коей мере не относилось к Анне. Ее тело, руки, кончики пальцев были способны не только говорить, они могли доставлять удовольствие благодарному зрителю, открывшему вдруг для себя неизвестный прежде язык эмоций, понятный без перевода в любой стране мира. И владеющий даром говорить на этом языке становился чародеем, уводящим за собой собеседника в неизвестные дали наслаждений.
Глава XXV
– И он не остался на ночь с такой женщиной! – голос Аркадия Михалыча был не столько возмущенным, сколько растерянным.
– Признаться, – промямлил тенорок этнографа, – это несколько странно для него… Хотя, можно понять…
– Ты еще в монахи его запиши, – закипел от негодования Михалыч. – Такая женщина!
Если бы эти взбудораженные голоса могли обладать хоть толикой телесной сущности, то, скорее всего, он обхватил бы руками буйную голову, мученически изогнувшись назад, и стал расхаживать по комнате, освещенной лунным светом, аки привидение.
– Видите ли, уважаемый, – попытался сформулировать свою мысль Виктор Петрович, – он прошел через столько потерь…
– Да вот же она! – перебил голос этнографа, почти получившего от Создателя телесный образ Михалыча. – Только руку протяни. Держи, не теряй! А как она смотрела, как смотрела-то! Прямо в душу заглядывала… Нет, я не могу…
– Да, ведьма она! – сорвался на фальцет голосок Петровича. – Как есть, ведьма. Мне все время не по себе было. Она… Она словно шарила в его душе своими глазищами! Так и зыркала по закоулкам…
– Что, брат, страшно!
– Признаться, есть такое дело… Вот ведь, попали мы в историю… Чертовщина какая-то… Эх, Светки нет! Пропадем…
Голосок Виктора Петровича заскулил, захлюпал носом… Да, так жалостно, что почти получивший толику телесного образа сжалился и хотел было погладить этнографа по несуществующей шевелюре.
Они так и затихли вдвоем, находя утешение и поддержку друг в друге.
Арик резко вскочил с постели, стряхивая остатки сна, словно воображаемую воду. Анна влекла его своей неповторимой загадочностью. Ему было непонятно, как окружающие могут спокойно находиться рядом с такой женщиной. Каждый ее жест, каждый взгляд были исполнены какой-то непостижимой тайной. Этот ореол окутывал ее и манил. Хотелось приблизиться и понять, вернее – почувствовать. Вникнуть не разумом, но принять душой. Какая-то часть его сознания, словно тревожный колокольчик, подавала сигнал опасности, но этот звук тонул в бушующей, стонущей от наслаждения возбужденности, охватившей, словно лихорадка, все его существо.
Наверное, так начинается поклонение. Безмолвное и безропотное. И в страстном желании покориться и выполнять какие-то услуги или поручения есть некое странное удовольствие. А осознание того, что сие действо есть таинство, привносит особую удовлетворенность.
Пальцы отчего-то дрожали, отыскивая последнюю сигарету в пачке «Парламента». Zippo сладко пропел в полночной тишине, извлекая из себя веселый язычок пламени. Дым приятно защекотал горло и проник внутрь. Мы не так часто допускаем кого-то внутрь себя, боясь открыть постороннему какие-то тайны. Они есть у каждого. Не случайно интимная близость во все времена окружалась неким табу. Обмен генным материалом не шутка для любого Я. Что там вампиры, пытающиеся через чужую кровь получить чью-то молодость или даже жизнь. Выпитая кровь жертвы попадет только в желудок вампира, а там естественные барьеры защищают его сущность от внешнего влияния. Дым, другое дело, его частички через легкие сразу попадают в собственную кровь и разносятся к любому органу. К тому, где находится разум и душа. Если она обитает где-то там…
Именно поэтому жаждущие впустить в свой мир кого-то постороннего курили. Кальян или трубку, благовония или самокрутку… Это регламентируется обычаями и верованиями, но суть одна. Не нужно разрабатывать методики и упорно достигать, согласно им, определенного состояния психики, дабы позволить чему-то потустороннему проникнуть в свое сознание и объединиться с этим неведомым. Скорее всего, не случайно Создатель поставил барьеры таким контактам. Поэтому, насильно преодолевая эти барьеры, мы разрушаем бренное тело. Любопытство всегда было движущей силой человека разумного. То удовольствие, которое он получает от удовлетворения своего любопытства, несравненно сильнее чувственного наслаждения. Создатель пытался отвлечь человека от пагубного любопытства, связанного с проникновением чужих сущностей в бессмертную душу, одарив нас способностью любить и испытывать наслаждение от интимной близости. Обмен генным материалом поднимает человека на уровень божественного творения. Но, по Его задумке, этому процессу должна предшествовать любовь. Как ни цинично будет это звучать на языке генетиков, – это поиск максимально правильной комбинации. Вот только какой?
Пытливый ум человека разумного открывает все новые и новые законы существования материи и времени. И этот процесс бесконечен. Что же говорить о самом человеке? Как работает его мозг? Что такое сознание? Душа… Поэтому наивно полагать, что, составив справочники по известным генам и комбинациям из них, человек сможет уподобиться Создателю.
Аркадий улыбнулся этим своим мыслям, полагая, что именно желтоватая луна, зависшая низко над крышами соседних домов, и стала причиной такого всплеска философских измышлений. «Парламент» отчего-то частенько вызывал в его грешной душе аналитические изыски. И это было приятно. Возможно, так проявлялся в его душе опыт прошлых жизней, когда он философствовал в кругу сподвижников на каменных ступенях какого-нибудь греческого амфитеатра, участвуя в горячих спорах обо всем сущем. Не секрет, что можно быстро удовлетворить жажду и голод, получая при этом удовольствие. Можно забыться в объятиях прелестницы и наслаждаться, пока хватит сил. Однако, ничто не сможет удовлетворить жажду познания. Впрочем, это справедливо только по отношению к тем, кто обладает органом, способным на что-то из перечисленного.
Аркадий босиком отправился на кухню сварить кофе. Он становился полуночником, который предпочитает размышления в одиночестве шумным встречам. Даже приглашение Анны в ресторан поначалу было простым прикрытием. Ему нужно было встретиться с человеком, способным сделать для него хорошие документы. Пересечься для этого где-то на улице в точное время с московскими пробками нереально, а ждать в машине или на скамейке под часами опасно. Там легко могут прихватить. Доверять документы камерам хранения или тайникам – это для шпионов. Беглому зэку проще присмотреться к посетителям и официантам в ресторане и незаметно подать знак человечку с пакетом.
