XIII
Обвинение
На другое утро в десять часов мистер Дунбар предстал перед судьей, сэром Арденом Весторпом. Прежние свидетели были снова призваны, и, за исключением сторожа и мистера Дунбара, который теперь уже сидел на скамье подсудимого, они повторили свои показания.
Артур Ловель снова наблюдал за ходом дела в качестве адвоката мистера Дунбара, и некоторых свидетелей подвергнул передопросу. Но ни в одном из показаний ничего не оказалось нового. Потом были представлены бумажник, найденный в нескольких шагах от трупа, и веревка, которой несчастный был задушен. Это была обыкновенная веревка, не очень толстая и около полутора аршин длины. Она была накинута узлом на шею убитого и туго затянута. Если бы несчастный был сильнее, то мог бы защищаться и не дать затянуть роковой узел; но по свидетельству доктора, покойный, хотя высокого роста и дюжий на взгляд, был далеко не силен.
Это убийство, действительно, было очень странное: в нем не было пролито ни одной капли крови. Злодей должен был обладать удивительной решимостью и железными нервами, ибо дело по всем признакам было совершено в одну секунду. Крик ужаса и удивления, вырвавшийся из груди несчастной жертвы, замер на ее губах.
Главным свидетелем теперь явился церковный сторож, на основании слов которого и арестовали Генри Дунбара.
Накануне вечером, после окончания следствия, сторож стал предметом всеобщего внимания. Его тотчас окружили любопытные, жаждавшие услышать что-нибудь новенькое о страшном убийстве; среди них находился один переодетый констебль, внимательно следивший за каждым словом сторожа. Рассказывая о событиях прошлого дня, сторож упомянул о том, что он не сказал коронеру об одном обстоятельстве, а именно, о неожиданном обмороке, случившемся с мистером Дунбаром в церкви.
— Бедный джентльмен, — сказал он, — я никогда не видал и, верно, не увижу ничего подобного. Он шел по церкви таким молодцом, гордо подняв голову, и вдруг зашатался, как пьяный, и, наверное, упал бы, если б тут не оказалась скамья. Он упал на нее, как камень; и когда я посмотрел на него, то по его щекам катились крупные, как горошины, капли пота. Я никогда в жизни не видал такого бледного лица, словно привидение какое. Но через минуту он уже смеялся и шутил; по его словам, это случилось с ним от жары.
— Странно, чтобы человек, только что вернувшийся из Индии, жаловался на нашу жару, — заметил один из слушателей.
Вот сущность показаний сторожа перед судьей, сэром Арденом Весторпом. Это свидетельство и свидетельство одного мальчика, встретившего Генри Дунбара и покойного Вильмота недалеко от места, где найден был труп убитого, — вот единственные данные, имевшиеся против богатого банкира.
Сэр Арден Весторп считал неожиданный обморок, случившийся в церкви с Генри Дунбаром, очень важным пунктом, но, в сущности, что могло быть проще этого? Англо-индиец был уже немолодым человеком, и хотя его высокая грудь, широкие плечи и длинные, мускулистые руки свидетельствовали о его силе, но теплый климат мог его изнежить и ослабить.
Явились еще новые свидетели, не бывшие накануне; они показывали, что находились в роще или поблизости от нее в роковой вечер; но никто из них не видел Джозефа Вильмота и не слыхал его стонов. Один только показал, что он видел в роще, между семью и восемью часами, очень невзрачного господина с цыганской, разбойничьей рожей. Артур Ловель переспросил этого свидетеля насчет виденного им человека. Но он отвечал, что в наружности и манерах его не было ничего особенного. Он не казался испуганным, смущенным или взволнованным, а шел тихо, не торопясь. Черты его были очень грубы, лицо загорело, он выглядел разбойником — вот и все.
Мистер Балдерби, призванный также в свидетели, показал под присягой, что Генри Дунбар был главой торгового дома на улице Св. Гундольфа. После этого следствие было отложено и мистер Дунбар отведен в тюрьму, хотя Артур Ловель и протестовал, объявляя, что не было никакого обвинения, которое оправдывало бы его заключение.
Мистер Дунбар все же упорствовал и не хотел идти на поруки; он заявил, что лучше останется в тюрьме, чем выйдет из нее неоправданным.
— Я не выйду из винчестерской тюрьмы, — говорил он, — пока мое имя не будет очищено от тяготеющего над ним подозрения.
Тюремные власти обходились с ним с величайшим уважением и предоставили ему лучшие комнаты. Артуру Ловелю и мистеру Балдерби было позволено навещать его в любое время.
Между тем в Винчестере все громко выражали свое неудовольствие против властей, заключивших в тюрьму миллионщика.
Действительно, история была странная, непонятная. Английский джентльмен, обладающий баснословным богатством, вернулся из Индии и спешил обнять свою единственную дочь; но не успел сойти на берег, как его остановили грубые, бестолковые власти и посадили в тюрьму.
Артур Ловель делал все, что мог, для скорейшего окончания этого неприятного дела. Отец Лоры не очень пришелся ему по вкусу, но он был уверен в его невиновности и потому решился во что бы ни стало очистить имя Дунбара от ложного обвинения.
Для достижения своей цели он велел полиции разыскивать неизвестного человека, с разбойничьим лицом, которого видели в роще в день преступления. Сам же отправился из Винчестера разыскать больного старика, Самсона Вильмота. Его показания в этом деле были очень важны, ибо могли бросить свет на прошедшую жизнь умершего и на его отношение к Дунбару.
Ловель останавливался на каждой станции и наводил справки; наконец в Базинстоке ему сказали, что там действительно один старик, ехавший с братом, неожиданно занемог и вскоре умер. Судебное следствие установило, что он умер естественной смертью и тело его похоронено несколько дней тому назад на приходском кладбище.
Ловель посетил Базинсток 21 августа, а старик умер, по словам трактирщика, 17-го в два часа, то есть немедленно по уходу брата. После рокового удара бедный Самсон не произнес ни одного слова.
Итак, тут нельзя было ничего узнать. Смерть закрыла уста этого свидетеля.
Но если б Самсон Вильмот и был жив, что он мог сказать? Предыдущая жизнь несчастного не могла объяснить тайну его убийства. В сущности, это убийство было очень простое, обыкновенное: злодей польстился на платье, часы и несколько соверенов, которые, вероятно, были в кармане Джозефа Вильмота.
Обвинение, павшее на Генри Дунбара, поддерживалось только двумя фактами: во-первых, его последнего видели в обществе убитого, и, во-вторых, его показания противоречили показаниям сторожа касательно времени, проведенного им в роще. Но на подобных основаниях никакой судья в здравом рассудке не мог предать человека уголовному суду.
XIV
Поездка Маргариты
Пока все это происходило в Винчестере, Маргарита ждала своего отца. Она ждала его до тех пор, что сердце ее изныло от тоски, но она все еще не отчаивалась. Он обещал вернуться 16-го вечером, к десяти часам; но он не всегда держал свое слово. Он часто оставлял ее таким образом и пропадал целыми днями, целыми неделями. Поэтому в его отсутствии не было ничего особенно странного или удивительного, и молодую девушку терзала не боязнь, что он никогда не воротится, нет, ее мучила мысль, что он мог совершить какое-нибудь преступление. Она теперь знала, что он вел бесчестную жизнь. Он сам рассказал ей роковую тайну. Она уже более не могла заступаться за него, когда другие станут его осуждать; она должна теперь только молить о пощаде, о милосердии.
