— Она заперта?
— Нет, она всегда открыта до четырех часов. В нее часто бегают конторщики.
— Так я выйду через двор, — сказал банкир торопливо и едва переводя дух от волнения. — Вы пошлите немного погодя мой экипаж в Кларендонский отель. Я ни за что не хочу видеть этой девушки. Прощайте.
С этими словами он поспешно вышел из кабинета. Мистер Балдерби проводил его до коридора, очень удивляясь непонятному волнению Генри Дунбара; банкир же прошел через маленький двор, открыл калитку и исчез в переулке.
Так он в третий раз избегнул свидания с Маргаритой Вильмот.
II
Сватовство Клемента Остина
В третий раз Маргарита Вильмот обманулась в своей надежде увидеть Генри Дунбара. Клемент Остин накануне вечером сказал ей, что банкир будет в конторе на улице Св. Гундольфа, и молодая учительница музыки изменила часы уроков, чтобы быть вовремя в Сити и увидеть Генри Дунбара.
— Он не посмеет отказать вам в свидании, — сказал Остин. — Он поймет, что подобный отказ возбудит подозрения людей, окружающих его.
— Он это знал в Винчестере и все-таки улизнул от меня, — ответила Маргарита. — Он хорошо знал это, когда отказался принять меня в Портланд-Плэсе. Он и сегодня не пустит меня к себе, если я буду просить у него свидания. Мне только остается надеяться на нечаянную с ним встречу. Не можете ли вы это устроить для меня, мистер Остин?
Остин немедленно согласился устроить так, чтобы Маргарита встретилась как бы случайно с мистером Дунбаром, и вот почему дочь Джозефа Вильмота дожидалась в конторе на улице Св. Гундольфа. Она пришла всего пятью минутами позже мистера Дунбара и решилась терпеливо дожидаться его при выходе и поговорить с ним, увидеть его лицо и убедиться, виновен ли он в смерти ее отца или нет, ибо она по-прежнему была уверена, что какое-нибудь, хоть смутное, неопределенное выражение в его лице откроет ей страшную тайну. Она была твердо убеждена, что испытание докажет его виновность, иначе зачем ему постоянно уклоняться от свидания с ней.
В третий раз ожидания ее были обмануты, и она грустно возвратилась домой, преследуемая призраком умершего отца; а Генри Дунбар ехал в Кларендонский отель в извозчичьем кэбе.
Маргарита застала в хорошенькой, маленькой гостиной своего коттеджа в Клапгаме одну из своих учениц и должна была тотчас сесть за фортепьяно. Более часа прошло, прежде чем кончился урок и она смогла свободно предаться своим грустным мыслям.
Ученица ее была бойкая, веселая молодая девушка, очень любившая свою учительницу музыки и с радостью готовая поболтать о модных шляпках, о зимних мантильях или о новом романе. Но бледное лицо Маргариты, казалось, безмолвно взывало к состраданию, и потому мисс Ломбертон надела перчатки, поправила шляпку перед зеркалом, висевшим над камином, и поторопилась уйти. Маргарита присела к маленькому круглому столу и открыла книгу. Но она не могла читать, хотя книгу эту ей дал Клемент, а она особенно любила читать все, что его интересовало. Она неподвижно сидела с устремленным на книгу взглядом, и тусклый свет двух свечек освещал ее взволнованное лицо. Грустные ее думы были неожиданно прерваны звоном колокольчика у крыльца, и вскоре хорошенькая, молоденькая служанка ввела в комнату мистера Остина.
Маргарита привстала, несколько смущенная приходом нежданного гостя. Это было в первый раз, что Клемент пришел к ней один. Он нередко посещал ее, но всегда в сопровождении матери.
— Боюсь, что побеспокоил вас, мисс Вильмот, — сказал он.
— О нет, вовсе нет, — ответила Маргарита. — Я сидела без занятия и думала…
— Вы думали о сегодняшней неудаче?
— Да.
Наступило молчание. Маргарита села к маленькому столу, а Клемент начал в раздумье ходить по комнате. Вдруг он остановился напротив Маргариты, оперся локтем на угол камина и устремил на нее задумчивый взгляд.
— Маргарита, — сказал Клемент (он в первый раз называл девушку этим именем, и она взглянула на него с удивлением), — Маргарита! То, что сегодня случилось, заставляет меня думать, что ваше подозрение справедливо и что Генри Дунбар — единственный представитель семьи, которую я с детства привык почитать, — убийца вашего отца. Если это так, то правосудие требует, чтобы преступление этого человека было обнаружено. Я схожусь во мнении с Шекспиром: я уверен, что «убийство должно обнаружиться рано или поздно, так или иначе». Но полиция в этом случае очень виновата: она как будто опасалась со всей строгостью исследовать дело, опасалась, чтобы следы не дошли до Генри Дунбара.
— Вы полагаете, что она была подкуплена?
— Нет, я этого не думаю. Но, по-видимому, существует общее мнение, что человек с миллионным состоянием не может совершить преступление. Я не думаю, чтобы полиция была подкуплена; она только выказала свою слабость и нерадивость. Ее озадачила трудность дела. Тут подоспели другие преступления, явилась новая работа, и она отодвинула расследование этого дела как не подающего надежды на скорый исход. Таким образом преступники остаются ненаказанными, вот почему убийцы ходят на свободе, не потому, что обнаружение их преступления невозможно, но потому, что подобное расследование требует слишком много труда, а этому немногие решаются посвятить себя. Пока все умы заняты новостью об ужасном преступлении, пока убийца день и ночь начеку — полиция следит за ним; но со временем, когда почти все забыли о преступлении, когда безнаказанность сделала преступника беспечным, когда поимка делается легка, полиция уже устала, и никто не следит за передвижениями преступника. Я не знаком с судебной частью, но полагаю, что Дунбар — убийца вашего отца; и я сделаю с помощью Божьей все, что смогу, для обнаружения его виновности.
Глаза девушки блеснули гордым огнем, когда Остин произнес последние слова.
— Вы это сделаете? — воскликнула она. — Вы откроете тайну смерти моего отца? Вы предадите в руки правосудия его убийцу? Ужасно, не правда ли, что женщина жаждет наказания человека, как бы он ни был виновен? Но было бы еще ужаснее, если бы я дозволила убийце моего отца остаться безнаказанным! Бедный мой отец! Если бы он был хорошим человеком, я не думаю, чтобы меня так мучило воспоминание о его жестокой смерти; но он не был хорошим человеком. Он не был хорошим человеком!
— Каков бы он ни был, Маргарита, убийца его не останется безнаказанным, если я могу что-нибудь сделать в деле правосудия, — сказал Клемент. — Но я не за этим пришел к вам, Маргарита. Я хочу еще вам что-то сказать.
В голосе молодого человека слышалась какая-то особенная нежность, которая тотчас возвратила румянец на бледные щеки Маргариты.
— Вы знаете, что я люблю вас, Маргарита, — сказал Клемент тихим, полным чувства голосом. — Вы должны знать, что я люблю вас; если вы этого не знаете, то, значит, вы меня не любите и любовь моя безнадежна. Я с первого взгляда полюбил вас… Да, с самого того вечера, когда я в первый раз увидел ваше бледное, задумчивое лицо в маленьком садике в Вандсворте. Нежное участие, которое я тогда почувствовал к вам, было первым признаком возникавшей любви, но я в моей премудрости считал это простым восторгом артиста перед несравненным образом красоты. Это была любовь, Маргарита; и она росла, крепла в моем сердце с самого того вечера до тех пор, пока не привела меня сегодня сюда, пока не заставила высказать все и спросить вас прямо, могу ли я иметь какую-нибудь надежду? Ах, Маргарита, вы наверное знали, что я вас люблю. Вы бы давно удалили меня от себя, если бы чувствовали, что любовь моя безнадежна. Вы не могли быть столь жестокой, чтобы обманывать меня.
