За месяцы, предшествовавшие краху OOMLT 2005–3, – и всех прочих пулов ипотек, на которые он купил дефолтные свопы, – Майкл Бэрри не раз обращал внимание на высказывания Бена Бернанке и Генри Полсона, министра финансов США. Каждый неоднократно повторял, что не прогнозирует «массовой паники» на финансовых рынках, вызванной убытками по низкокачественным ипотечным кредитам. «Когда в 2005 году я впервые начал продавать в короткую эти ипотеки, – писал Бэрри в электронном письме, – то точно знал, что ставки не окупятся в течение двух лет. Причина проста. Огромное количество ипотечных кредитов, выданных за последние годы, имели одну особенность – период завлекающей ставки. Период завлекающей ставки у кредитов 2005 года только сейчас подошел к концу, а у кредитов 2006 года он истечет лишь в 2008 году. Неужели здравомыслящий человек в начале 2007 года, в разгар величайшей аферы с завлекающими ставками, действительно может думать, что крах рынка низкокачественных ценных бумаг не приведет к панике? А это ведь еще цветочки».
Трейдеры по низкокачественным ипотечным облигациям играли на их повышение и ошиблись – и теперь отчаянно старались продать свои позиции или купить страховку. Дефолтные свопы Майкла Бэрри нежданно-негаданно вошли в моду. Правда, его по-прежнему шокировала медлительность, с которой рынок перерабатывал существенную информацию. «Все эти сделки, без сомнения, привязаны к дате изменения процентной ставки, – говорит он, – а изменение процентной ставки только стимулирует новый виток падения. Я никак не мог поверить в происходящее. Мне казалось, кто-то обязательно должен был предвидеть события до июня 2007 года. Если глаза у аналитиков с Уолл-стрит открылись только после июньских событий, то я не могу представить, чем они вообще целыми днями занимаются?»
К концу июля ситуация стремительно менялась в его пользу – а он читал о гениальных личностях вроде Джона Полсона, которые делали такие же ставки через год после него. Новостная служба Bloomberg News опубликовала статью о нескольких людях, которые предвидели грядущую катастрофу. Только один из них работал трейдером по облигациям в крупной фирме с Уолл-стрит: никому доселе не известный Грег Липпманн из Deutsche Bank. Ни о FrontPoint, ни о Cornwall в статье не упоминалось, а инвестор, о котором следовало сказать в первых строках, в одиночестве сидел в своем офисе в Купертино, Калифорния. Майкл Бэрри разослал статью из Bloomberg News всем сотрудникам, сопроводив примечанием: «Липпманн претворил мою идею в жизнь. Честь ему и хвала». Его собственные инвесторы, чьи вложения он увеличил вдвое, а может быть и больше, проглотили язык. От них не последовало ни извинений, ни благодарности. «Никто не соизволил прийти и сказать: “Да, ты был прав”, – вспоминает Бэрри. – Все хранили молчание. Необыкновенное молчание. Это молчание выводило меня из себя». С инвесторами он продолжал общаться старым излюбленным методом – посредством писем. В начале июля 2007 года, когда произошел обвал рынка, он поднял интересный вопрос. «Почему так мало говорят об инвесторах, которым неприятности на рынке низкокачественных ипотечных бумаг нанесли серьезный ущерб?.. Почему мы не слышим об очередном Long-Term Capital?»
Глава 9
Потеря интереса
Хауи Хаблер вырос в Нью-Джерси и играл в футбол в государственном колледже в Монклере. Все, кто был с ним знаком, обращали внимание на накачанную шею футболиста, огромную голову и властные манеры, которые истолковывались то как маска, то как вызывающая восхищение прямолинейность. Он был шумным, упрямым и задиристым. «Столкнувшись с интеллектуальным противником своих сделок, Хауи не утруждался поисками интеллектуальных аргументов, – вспоминает один из бывших руководителей Хаблера в Morgan Stanley. – Он просто говорил: “Катитесь к чертовой матери”». Одним Хаблер нравился, другим нет, но к началу 2004 года мнение других людей перестало иметь какое-либо значение, поскольку вот уже почти 10 лет Хауи Хаблер зарабатывал деньги для Morgan Stanley на торговле облигациями. Точнее – облигациями, обеспеченными активами, иными словами, в его ведении находились ставки банка на низкокачественные ипотечные бумаги. Вплоть до взлета рынка низкокачественных ипотечных облигаций, изменившего смысл деятельности трейдера по облигациям, обеспеченным активами, карьера Хаблера во многом напоминала карьеру Грега Липпманна. Как и у всех прочих трейдеров по облигациям, обеспеченным активами, его работа походила на покер с низкими ставками, приносивший выигрыш, пока на рынке не происходило ничего из ряда вон выходящего. Цены падали, но потом всегда поднимались до прежнего уровня. Облигации, обеспеченные активами, можно было либо принимать, либо любить, но ненавидеть их представлялось бессмысленным, поскольку инструмента для игры против них не существовало.
В Morgan Stanley в условиях бума в сфере низкокачественных ипотечных кредитов зародилась идея выпустить вместо «шоколада с ореховой начинкой» «ореховую начинку с шоколадом». Фирма была лидером по переносу финансовой технологии упаковки корпоративных кредитов на сегмент потребительских кредитов. Специалисты по количественному анализу – финансовые интеллектуалы Morgan Stanley играли важную роль в обучении рейтинговых агентств Moody’s и S&P, технике оценки CDO, которые выпускались на основе пулов облигаций, обеспеченных активами. В этих условиях было бы удивительно, если бы в недрах Morgan Stanley не появилась идея создать дефолтные свопы на облигации, обеспеченные активами. Отдел Хауи Хаблера, работающий с низкокачественными ипотечными бумагами, выпускал облигации ускоренными темпами. Для этого команде Хаблера приходилось «складировать» кредиты порою месяцами. В промежутке между покупкой кредитов и продажей облигаций, выпущенных под эти кредиты, его команда несла потери от обесценивания. «Единственной причиной создания дефолтных свопов было желание защитить отдел ипотечных ценных бумаг, возглавляемый Хауи Хаблером», – говорит один из «изобретателей». Если бы Morgan Stanley удалось найти кого-то, кто продал бы ему страховку на его кредиты, Хаблер смог бы устранить рыночный риск, связанный со складированием ипотечных кредитов.
Первоначально, т. е. в 2003 году, считалось, что дефолтный своп на низкокачественные ипотечные кредиты является разовым нестандартным страховым контрактом, который заключался между Morgan Stanley и каким-нибудь другим банком или страховой компанией подальше от глаз широкого рынка. Обычные люди даже не слышали такого названия – «дефолтные свопы» – и, будь воля Morgan Stanley, никогда бы не услышали. По своей сути это были странные, непрозрачные, неликвидные бумаги, оценка которых ставила в тупик всех, кроме Morgan Stanley. «Индивидуализированные» – так их называют на рынке. К концу 2004 года у Хаблера сложилось циничное отношение к определенным низкокачественным ипотечным облигациям, и ему хотелось найти красивый способ сыграть против них. Аналогичная идея посетила и интеллектуалов Morgan Stanley. В начале 2003 года один из них выдвинул предложение: под эту цель они создают небольшую группу, которой будет управлять один интеллектуал – он сам. Но об этом факте трейдеры быстро забыли. «Эту фишку придумал один из специалистов по количественному анализу, а они [Хаблер и его трейдеры] слизали ее», – говорит продавец облигаций из Morgan Stanley, очевидец событий. Один из близких приятелей Хаблера, трейдер по имени Майк Эдман, стал официальным автором новой идеи: дефолтные свопы на казавшиеся вечными пулы низкокачественных кредитов.
